Миры Роджера Желязны. Том 21

— В ссылке я был всего лишь обычным фармацевтом, да и времена были куда более простые, чем теперь; кроме того, я никогда не имел особых дел с психиатрией. Однако же я твердо знал, что к пациенту не применяют лечение электрошоком, если хотят восстановить его память. Такая терапия обычно имеет обратный эффект. Особенно хорошо электрошок разрушает память, связанную с недавними событиями. У меня появились подозрения, когда я узнал, что именно Брэнд сделал со мной такое. Так что постепенно я выработал собственную гипотезу. Автокатастрофа не восстановила мою память, как и электрошок. Я начал восстанавливать ее естественным путем. Однако, наверное, словами или поступками как-то дал возможность понять, что память моя восстанавливается, и известие об этом каким-то образом достигло Брэнда. Тот решил, что ему это крайне нежелательно, и отправился в Царство Теней, устроив мне такое «лечение», которое, как он надеялся, разрушит и те жалкие воспоминания, которые я только что восстановил. Однако и это ему удалось только отчасти: лишь в течение нескольких дней после очередного ужасного сеанса я совершенно не мог собраться с мыслями. Разумеется, авария тоже внесла свою лепту. Однако когда мне удалось бежать из «санатория» Портера и спастись от очередной попытки убить меня, процесс выздоровления пошел более активно, так что когда я вновь пришел в себя в клинике «Гринвуд», то вскоре сбежал и оттуда. Я вспоминал все более активно, когда жил в доме у Флоры. И тем более восстановление моей памяти ускорилось, когда Рэндом взял меня в Ребму, где я прошел по Огненному Пути. Однако же, и теперь я в этом совершенно убежден, даже если бы я оставался пассивен, память все равно бы ко мне вернулась. Возможно, потребовалось бы несколько больше времени, однако я уже пробился сквозь беспамятство и вспоминал все быстрее и все больше. Итак, я в итоге сам пришел к заключению, что в главном виноват именно Брэнд, и твой рассказ вполне совпадает с моими выводами и с тем, что я уже знаю.

Цепочка звезд в вышине стала еще уже, и наконец они совсем исчезли. Мы продвигались вперед сквозь нечто, напоминавшее абсолютно черный туннель, только где-то очень-очень далеко слабо мерцал порой едва заметный огонек.

— Да, — кивнула Фиона, — ты все угадал верно. Брэнд боялся тебя. Он утверждал, что однажды ночью видел, как ты вернулся из Тир-на Ног'тха, чтобы разрушить все наши планы. Я тогда не обратила на его слова никакого внимания, ибо еще даже не знала, что ты жив. А он-то как раз и пустился разыскивать тебя. Догадался ли о твоем местонахождении благодаря каким-то колдовским средствам, или же просто прочитал об этом в мыслях Эрика, я не знаю. Возможно, последнее. Брэнд иногда на такое способен. Так или иначе он определил, где ты находишься, а все остальное тебе теперь известно.

— Впервые он заподозрил что-то из-за присутствия на Земле Флоры и ее странной связи с Эриком. Так примерно он говорил мне. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. А что ты предлагаешь с ним сделать, если нам удастся его схватить?

Фиона засмеялась:

— У тебя же меч при себе, не правда ли?

— Брэнд говорил еще, что Блейз жив. Это правда? — Да.

— Тогда почему ты со мной, а не с Блейзом?

— Блейз не настроен на Камень. А ты настроен. Ты можешь взаимодействовать с ним, и, более того, Камень непременно постарается спасти твою жизнь в случае опасности. Так что с тобой риск значительно меньше, — честно призналась она. Затем, помолчав, добавила: — Не думай все-таки, что это будет так просто. Ловкий и быстрый удар меча способен опередить действие Камня. Ты можешь умереть рядом с Брэндом.

Светлая полоса впереди стала шире, ярче, однако оттуда не доносилось ни звука, ни запаха. Продолжая путь вперед, я думал, сколько самых различных объяснений получил с тех пор, как вернулся, и каждое из них имело свой сложный комплекс мотиваций, оправданий и того, что случилось, пока меня не было, и того, что происходило сейчас. Я словно кружился в водовороте чужих эмоций, планов, переживаний, чувств и целей, которые я медленно восстанавливал, извлекая из могилы своего второго «я», и каждая новая интерпретация того, что уже было выстроено мною, каким-то образом меняла положение более чем одной составляющей. Но те имели крепкие якоря, и вновь возникали сомнения, и вновь вся моя жизнь начинала казаться мне лишь подвижной игрой, взаимодействием Теней, их кружением вокруг Амбера — то есть вокруг той истины, постигнуть которую не будет возможности никогда.