Миры Роджера Желязны. Том 22

— Вот уже многие века личная месть является у нас единственным способом разрешения внутрисемейных противоречий. Не обязательно она приводит к смерти — хотя такая возможность, естественно, существует, — но плетутся хитроумные интриги с целью поставить в щекотливое или достаточно сложное положение, искалечить или отправить в ссылку противников, чтобы упрочить собственное положение. Эти развлечения достигли апогея в борьбе за корону. Впрочем, я считал, что страсти улеглись, когда получил эту должность, к которой никогда не рвался. Я не стремился к собственной выгоде и старался действовать справедливо — отлично знаю, какие здесь все обидчивые. Уверен, что и сейчас дело не во мне или в борьбе за наследование. У меня со всеми прекрасные отношения. Думаю, родственники решили, что я являюсь меньшим злом — по сравнению с тем, что могло бы быть, — и во всем мне помогают. Вряд ли кто-то возжелал получить мою корону. После того как я взошел на трон, все ведут себя мирно и доброжелательно. Только вот я начинаю думать, что привычка дает себя знать и кому-то пришло в голову поиграть в старые игры, надеясь таким образом отомстить за личные обиды. Я и в самом деле не хочу, чтобы это произошло, — мне худо от одной только мысли, что к нам снова вернутся подозрительность, недоверие, интриги, намеки, обманы и предательство. Мы становимся от этого слабее, а возникновение ситуации, когда нам будет необходимо объединить свои силы, никто исключить не может. Так вот, я переговорил со всеми по очереди, наедине, и, естественно, все до единого утверждают, что ничего не ведают ни про какие новые заговоры, интриги и вендетты. И все же я вижу — они с опаской поглядывают друг на друга, подозрительность растет. Возвращается привычный образ мышления. Причем каждый с легкостью вспомнил, что у всех были причины затаить зло против Кейна, и это несмотря на то, что он спас наши задницы, когда разобрался с Брэндом. И то же самое с Блейзом — любой мог бы отыскать повод с ним поквитаться.

— Поэтому ты хочешь разоблачить убийцу быстро — тебе не нравится, как он воздействует на моральный дух?

— Конечно. Меня совсем не устраивает, когда все шушукаются и ищут возможные мотивы убийства за спиной друг у друга. В такой ситуации моментально возникнут настоящие заговоры и интриги — мы и опомниться не успеем, как нас снова засосет эта трясина, и какое-нибудь незначительное разногласие приведет к вспышке ярости и насилию.

— А как ты думаешь, это кто-то из своих? — Черт побери! Я точно такой же, как и они.

Становлюсь подозрительным просто так, по привычке. Вполне возможно, это кто-то из своих, только у меня нет ни единой улики.

— А кто еще это может быть?

Рэндом скрестил ноги, выпил немного вина.

— Проклятье! Наши враги — имя им легион![34] Но у большинства кишка тонка. Они же все знают, что их ждет, если мы выведем их на чистую воду.

Дядюшка сцепил руки на затылке и принялся внимательно разглядывать ряды книг.

— Не знаю, как это лучше сказать, — начал он, спустя некоторое время, — только я должен…

Я молча ждал и тогда он выпалил:

— Поговаривают о Корвине, но я не верю.

— Нет, — тихо возразил я.

— Я же сказал, что не верю. Твой отец много для меня значит.

— А почему другие поверили?

— Ходят слухи, что он сошел с ума. До тебя ведь эти слухи тоже наверняка дошли. А что, если он вернулся к своему прошлому образу мышления, когда его отношения с Кейном и Блейзом были совсем не сердечными — как, впрочем, и с любым из нас? Так наши родственники объясняют свои подозрения.

— Это невозможно.

— Я только хотел, чтобы ты был в курсе, какие ходят разговоры.

— Не советую никому посвящать меня в эти сплетни. Рэндом вздохнул:

— Ну, хоть ты-то не начинай. Пожалуйста. Все страшно расстроены. Зачем напрашиваться на неприятности?

Я сделал глоток вина.

— Да, ты прав.

— А теперь придется выслушать твою историю. Давай выкладывай, усложняй мою жизнь еще больше.

— Ну хорошо. По крайней мере, новости у меня самые свеженькие.

Я доложил ему все в подробностях; к тому моменту когда я закончил, уже начало темнеть. Рэндом перебивал меня лишь затем, чтобы что-нибудь уточнить, и не стал пускаться в изучение случайных совпадений, как это делал Билл.

Когда я замолчал, дядюшка поднялся и зажег несколько масляных ламп. Мне казалось, я слышу, как ворочаются мозги у него в голове. Наконец он сказал:

— Нет, не знаю, какое отношение ко всему этому имеет Люк. Когда я о нем думаю, у меня не возникает никаких ассоциаций. А вот ядовитая дамочка немного беспокоит. Такое ощущение, что я когда-то слышал о похожих на нее существах, только не помню, при каких обстоятельствах. Ничего, потом всплывет. А что такое «Призрачное Колесо»? Объясни-ка поподробнее.

— Конечно. Только я упустил одну деталь. — Да?