Миры Роджера Желязны. Том 24

Шагах в ста и чуть левее торчала довольно высокая глыба. Я добрался до нее и полез вверх. Вскарабкался на меловую верхушку и огляделся. Насколько хватал глаз, молчаливый мир был совершенно безжизненным.

Я убедился, что тревога ложная, слез с камня. Снова собрался призвать Логрус, и Фракир чуть не перерезала мне руку. Черт. Не обращая на нее внимания, я позвал.

Знак Логруса возник и ринулся на меня. Он трепетал, как бабочка, а налетел, как грузовик. Черно-бело-серый мир померк, словно оборвалась старая кинохроника.

Глава 4

Я очнулся с раскалывающейся головой, с привкусом грязи во рту Я лежал ничком. Из сумятицы мыслей всплыло воспоминание. Я открыл глаза. Все по-прежнему белое, черное и серое. Я выплюнул песок, протер глаза, сморгнул. Знак Логруса исчез, и я не мог понять, что между нами произошло.

Я сел, обхватил руками колени. Похоже, я угодил в переплет. Все мои сверхъестественные способности к передвижению или общению заклинило. Я не мог придумать ничего лучше, чем встать и двинуться куда глаза глядят.

Меня передернуло. Куда я приду? Просто в другую точку все той же однообразной страны?

Внезапно рядом негромко кашлянули.

Я мигом вскочил и огляделся. Никого.

— Кто здесь? — выговорил я одними губами, отчаявшись задать вопрос вслух.

Снова покашливание, где-то совсем близко. Потом:

— Мне надо кое-что тебе сообщить, — прозвучало в голове.

— Что? Кто ты? Что сообщить? — попытался спросить я.

— Извини, — отвечал приглушенный голос, — мне это пока внове. Если отвечать по порядку, я там же, где всегда — на твоем запястье. Логрус, пробившись, добавил мне возможностей, чтобы я смогла передать тебе его сообщение.

— Фракир?

— Да. Первое, что я приобрела, когда ты пронес меня через Логрус, — это способность чуять опасность, подвижность, боевые рефлексы и зачатки сознания В этот раз Логрус добавил способность к прямому телепатическому контакту и усилил мое сознание, чтобы я смогла пересказать его слова.

— Зачем?

— Он торопился, поскольку мог пробыть здесь лишь долю секунды, и это был единственный способ ввести тебя в курс дела.

— Я не знал, что Логрус обладает сознанием. Послышалось что-то вроде смешка.

Затем:

— Трудно дать определение разуму такого порядка, и, полагаю, ему нечасто приходится говорить, — отвечала Фракир. — Его энергии обыкновенно направлены на другое.

— Ладно, а зачем он меня вырубил?

— Нечаянно. Это побочное следствие того, что он сделал со мной, когда увидел, что не может объясниться с тобою иначе.

— Почему он не мог пробыть здесь дольше? — спросил я.

— Такова природа этой страны, которая лежит между Тенями и в основном недоступна как для Пути, так и для Логруса.

— Своего рода демилитаризованная зона?

— Нет, дело не во взаимном соглашении. Просто и тому и другому крайне трудно сюда проникнуть. Вот почему местность выглядит практически первозданно.

— То есть они не могут сюда попасть?

— Примерно так.

— Как вышло, что я ничего об этом не слыхал?

— Может быть, потому что сюда вообще трудно попасть.

— Так что ты хотела сообщить?

— Главным образом, чтоб ты больше не вызывал Логрус, пока остаешься здесь. Проводящая среда крайне ненадежна, и неизвестно, как спроецированная энергия поведет себя без заземления. Это может быть для тебя опасно.

Я потер пульсирующие виски. По крайней мере, новая боль отвлекла от мыслей об ушибленной челюсти.

— Ладно, — согласился я. — Он намекнул, зачем я здесь оказался?

— Да. Это испытание. Какого рода — не знаю.

— Есть ли у меня выбор?

— В каком смысле?

— Могу ли я взбунтоваться?

— Полагаю, да. Но тогда не знаю, как ты отсюда выберешься.

— Значит, меня отсюда выпустят, если я исполню их требования?

— Если останешься в живых, да. Если не останешься, наверное, тоже.

— Значит, выбора у меня все-таки нет.

— Выбор будет.

— Когда?

— Где-то впереди. Где именно, не знаю.

— Почему бы просто не повторить мне свои инструкции?

— Рада бы, да не могу. Они всплывают в ответ на вопрос или ситуацию.

— А душить ты от этого не разучилась?

— Нет.

— И то хлеб. Есть у тебя какие-нибудь предположения, что мне делать дальше?

— Да. Взбираться на самую высокую гору слева.

— Которую… Ага, кажется, вижу, — сказал я, наткнувшись взглядом на ослепительно белый утес.

Я двинулся вперед и вверх по склону. В сером небе медленно поднималось черное солнце. Стояла зачарованная тишь.

— А ты знаешь, что именно мы должны в итоге найти? — попытался выговорить я в сторону Фракир.

— Я уверена, что информация во мне есть, — последовал ответ, — но вряд ли ее удастся извлечь, пока мы не дошли до места.

— Надеюсь, ты не ошибаешься.

— Я тоже.

Склон становился все круче. Я не мог знать, сколько прошло времени, но, вероятно, не меньше часа, прежде чем я одолел предгорья и начал собственно подъем. За всю дорогу мне не встретилось ни одного следа и вообще никаких признаков жизни, но несколько раз я натыкался на длинные, видимо, природные рытвины, ведущие к высокому белесому обрыву. Должно быть, на его штурм ушло несколько часов, потому что черное солнце перевалило через зенит и начало клониться к западу, за вершину. Меня бесила невозможность ругнуться вслух.