Миры Роджера Желязны. Том 7

А Дора любила восхождения. Правда, что она никогда не предлагала предпринять это, но отправилась вместе с ним. Да, идея была его, а не ее.

Внутренним оком он увидел их крохотные фигурки на лицевой грани скалы — тянущиеся вверх, подтягивающиеся, снова тянущиеся. Его идея. Скажи ему зачем. Скажи Хастиехогану, богу ночи, зачем — чтобы он смог рассмеяться и послать на тебя черный ветер с севера.

Зачем?

Он хотел показать ей, что не боится табу Народа, что он лучше, мудрее, искушеннее Народа. Он хотел показать ей, что на самом деле духовно он не один из них, что он свободен, как она, что он выше подобных вещей, что он смеется над ними. И только много позднее его осенило, что подобная вещь была для нее неважна, что он танцевал танец страха лишь для себя самого, что Дора никогда не считала его ниже себя, что его поступок был необязательным, жалким. Но он в ней нуждался. Она была новой жизнью в новое, пугающее время и…

Когда он услышал ее крик, то насколько мог быстро повернулся и потянулся к ней. Вероятно, дюймов восемь разделяли кончики их пальцев. А потом она исчезла, сорвавшись.

Он видел, как она несколько раз ударилась о камни.

Наполовину ослепленный слезами, он проклинал горы, проклинал богов, проклинал себя. Все кончено. Теперь у него ничего нет. Он был ничем…

Он снова выругался, его взгляд обшаривал участок, где мгновения назад, поклясться можно, помахивая хвостом, стоял койот, прежде чем исчезнуть в тени за бугром. К нему пришли отрывки песнопений из древнего огненного обряда Путь Койота:

Я пойду в места, где черные тучи набросятся на меня.
Я пойду в места, где дождь обрушится на меня.
Я пойду в места, где молния ударит в меня.
Я пойду в места, где темные туманы окружат меня.
Я пойду туда, где плывут радуги и катится гром.
Среди росы и пыльцы я пойду.
Они на моих ступнях. Они на моих ногах…

Достигнув точки, в которой, по его мнению, он видел зверя, Билли быстро начал искать в потемках и посчитал, что обнаружил отпечаток лапы. Хотя неважно. Это что-то означало. Что, он сказать не мог.

Он идет в воде…
По тропе за горами.
Снадобье готово.
…Это его вода,
вода белого койота.
Снадобье готово.

Миновав каньон Множества Вишен, он был уверен, что Кот в пути. Пусть будет так. Это казалось предопределенным, если не с Котом, гонящимся за ним по пятам, то как-то по-иному. Пусть будет так. Сейчас все выглядело по-другому. Мир слегка исказился, выйдя из фокуса.

Темнота, темнота. Но глаза приспособились и видели с необычайной ясностью. Он пройдет пещеру Голубого Быка. Он продолжит путь. Он на ходу съест свой паек. Он не станет отдыхать. Он создаст еще один ложный след у каньона Троп-Двойняшек. После этого скроет свое продвижение дальше — пойдет в воде.

«Иди за мной, Кот».

Ветер и вода проглатывают гром. Билли смеется, а лицо у него мокрое.

Черное колдовство поднимает меня в руке…

Третий день

Когда позвонили, что Уолтер Сендс умер, Мерси Спендер произнесла молитву. Фишер выглядел подавленным, а Мансин смотрел в окно. Железный Медведь налил чашку кофе, и очень долго никто не произносил ни слова.

— Мне просто хочется домой, — наконец сказал Фишер.

— Но мы же установили контакт с Сингером, — ответила Элизабет.

— Если вам угодно, называйте это так. Он спятил. Он… где-то в другом месте. Его разум пропускает все через фильтр первобытного символизма. Я не могу его понять и уверен, что он не сможет понять меня. Он думает, что находится глубоко под землей, шагая по какой-то древней тропе.

— Так и есть, — сказал Железный Медведь. — Он идет путем шамана.

— Что ты об этом знаешь? — фыркнул Фишер.