Миры Роджера Желязны. Том 7

— Да, да. Тем не менее, мне кажется, сейчас не самое лучшее время для подобных размышлений — ведь, как ты сам очень образно только что заметил, ты и в самом деле лишь недавно выбрался из мрака.

— Я вас понимаю, ведь вы врач… Но моя психика гораздо устойчивее, чем вы думаете.

— В таком случае, как объяснить твои сомнения? Нет, сейчас я хочу тебе помочь побыстрее справиться с твоими проблемами, бесконечные самокопания ни к чему хорошему не приведут. Давай не будем больше об этом говорить, ладно? Сосредоточься на совершенствовании своих способностей. Когда пройдет некоторое время, эти проблемы, возможно, перестанут казаться тебе такими важными.

— У меня создается впечатление, что сейчас вы скорее говорите за доктора Чалмерса, чем за себя.

— Тогда постарайся осмыслить идею, а не ее источник. Ты был болен, а теперь начал поправляться. Опираясь на эти два факта, мы должны двигаться дальше. И к дьяволу теории. К дьяволу предположения. Выкинь из головы, хотя бы на время, сомнения и обрати внимание на конкретные задачи.

— Легко сказать. Ладно, оставим эту тему.

— Хорошо. Пойми: твоя способность рассуждать о подобных вещах на таком уровне — самое настоящее чудо. Ты удивительный человек. Если это знак твоего будущего предназначения, нам обоим следует радоваться.

— Да, наверное, вы правы. Я должен быть благодарен за этот отрезок жизни, дарованный мне судьбой. Теперь же, в чисто образовательных целях, расскажите мне о телепатических связях сквозь время — мне удалось уловить в вашем сознании несколько разрозненных мыслей, указывающих на ваш интерес к этой проблеме. Есть какие-нибудь научные труды?

— Нет. Я совсем недавно наводил справки. И ничего не нашел.

— А вам удалось хоть раз проделать что-нибудь подобное?

— Нет.

— Каков, по вашему мнению, механизм действия такой связи?

— Понятия не имею.

— Жаль, что до сих пор такие путешествия были невозможны. Представьте себе, сколько всего интересного можно было бы узнать в прошлом… если бы люди относились к этому вопросу более серьезно.

— Когда-нибудь… Кто знает?

— Действительно, — сказал Деннис и встал из-за стола.

Алек последовал его примеру.

— Проводить тебя?

— Благодарю вас, я предпочел бы остаться в одиночестве. Мне хочется подумать.

— Хорошо, конечно. Ты ведь знаешь, где я живу, так что, если у тебя возникнет желание поговорить, приходи в любое время.

— Да. Еще раз спасибо.

Алек снова сел за стол и, допивая кофе, посмотрел вслед Деннису.

На следующий день Деннис не пошел завтракать вместе с Алеком и даже не предложил тому войти в свою комнату. Лишь слегка приоткрыв дверь, он сообщил, что очень занят и не будет завтракать. И не стал ничего объяснять.

После завтрака Алек проверил пленку, на которой фиксировалась комната Денниса и выяснил, что свет горел всю ночь, а мальчик либо подолгу стоял у мольберта, либо сидел без движения в кресле. Когда наступило время ужина, Алек постучался в его дверь, но никакого ответа не получил. Он несколько раз позвал его, однако за дверью царила тишина. Наконец он открыл дверь и вошел.

Деннис лежал на кровати, держась рукой за бок. Его неподвижный взгляд был устремлен в потолок, тоненькая струйка слюны стекала по щеке.

Алек подошел к нему.

— Деннис! Что с тобой? — спросил он. — Что случилось?

— Я… — сказал Деннис. — Я…

Глаза мальчика наполнились слезами.

— Пойду позову врача, — сказал Алек.

— Я есть… — проговорил Деннис, и его лицо расслабилось, а руки соскользнули на постель.

Когда Алек повернулся к двери, его глаза скользнули по холсту, стоявшему на мольберте, и он на несколько секунд задержался, чтобы его рассмотреть.

Это был портрет Моны Лизы, завершенный и очень тщательно выполненный — ведь акриловые краски гораздо лучше масляных.

ЧАСТЬ IV

Я есть.

Я помню всех. Их было так много. Но не помню себя, потому что меня там не было. До того момента.

Именно в тот момент я впервые себя познал.

Тот момент.

Жил-был человек. Его звали Гилберт Ван Дайн Мы смотрели на него на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций. Мы смотрели, как он поднялся и сказал, что сохранение Земли требует жертв Мы смотрели на мир, который вдруг замер. Мы смотрели, как Ван Дайн пробирался сквозь неподвижные ряды плоти. Мы смотрели, как он вышел из зала и встретил смуглолицего. Мы смотрели, как они поднялись на крышу башни и стояли, взирая на город, на весь мир Мы слушали рассказ смуглолицего. Смотрели, как они спустились на землю. Смотрели, как Гилберт Ван Дайн вернулся в зал и подошел к трибуне Мы видели как ожил зал, и пуля настигла человека Мы смотрели на голубой флаг, а жизнь покидала нас таков был наш выбор.

Именно в тот момент мы узнали, я узнал.

Жил-был человек. И я живу…

Показавший мне все это сказал, что ничего не было сделано В тот момент он тоже умер, снова, чтобы я мог жить Но он по-прежнему живет во мне. Человек жил-был…

И я промчался сквозь все свои воплощения, по мосту из пепла, которым является наше прошлое. К каждому, каждому, когда он умирал или терпел поражение. Я там был. Там были люди. Таков я.