Миры Роджера Желязны. Том 7

Восхождение было медленным, туманы давили на него и увлажняли одежду, пока та не прилипла к телу. Поднимаясь, он пел, останавливался в нескольких местах, ибо здесь был дом Бирюзового Юноши и Желтой Маисовой Девушки, а в других вариантах сказания именно здесь родилась Переменчивая Женщина.

…Я заблудился меж ярких звезд.

Он миновал группу каменных людей, которые, казалось, кивали под покровом тумана. Кудрявая белизна, окружавшая его, наводила на мысли об овцах матери, которых он пас мальчишкой. Думы следовали за ними от старого зимнего хогана с истощившимся запасом корма к высокогорной летней стоянке, где пищу готовили и ели под открытым небом, а женщины ставили ткацкие станки среди деревьев. Его дядя-певец собирал травы и сушил их на солнце. Старик держал знахарский пучок на обрядах Пути Стрельбы, а также и пять ночей Пути Зла. И он знал Путь Восстановления всех живых существ.

Когда доходил слух, что правительственные приемщики ждут на участках дезинфекции, праздничный дух плясал среди селений, словно горбатый дудочник. Стоянка разрушалась, и брякали колокольчики на овцах, которых гнали вниз с гор к месту уничтожения паразитов. Участки эти сами по себе воняли серой, и повсюду стоял запах овечьего дерьма, в первую очередь он исходил от обуви. Процедура была медленной и грязной, так как овец прогоняли по одной, считали, собирали вместе, затем удостоверялось еще на один сезон, что у них нет клещей и каких-либо болезней. Воздух был наполнен пылью от движущихся животных. Вскоре стада покрывали холмы, будто упавшие облака, и среди них с лаем бегали собаки.

По ходу дня среди вони и шума распространялась праздничная атмосфера. Запахи тушеной баранины, жареного хлеба и кофе, смешанные с ароматом дыма от сосны, плыли в воздухе. Все чаще раздавался смех. Начинались азартные игры. Слышались песни. Тут или там скачки, петушиные бои…

Когда работа заканчивалась, то и одежда становилась более нарядной. Женщина, которая носила шерстяной платок и держала в руке зонтик, перегоняя овец от загона к месту дезинфекции, теперь надевала свою лучшую яркую юбку с тремя оборками, атласную рубашку и бархатную блузку навыпуск с серебряными концами воротничка и серебряными пуговицами от плеча до запястья, серебряными пуговицами-бантиками спереди, тяжелое ожерелье из цветов тыквы с несколькими нитками бирюзы. Мужчины появлялись в вельветовых рубахах с серебряными пуговицами, в черных шляпах с украшенными серебром и бирюзой лентами, в зеленых и голубых браслетах, кольцах, ожерельях — с Пайлот-маунтин, Моринси, Кингмена, Ройстона. И были шутки и пляски, хотя никаких рассказов о сверхъестественном, ибо гром и змеи уже бодрствовали.

Он вспомнил свой первый танец индианок по такому случаю. Ему нечем было платить, так что он плясал и плясал большую часть ночи, прислушиваясь к смеху девушек, двигаясь, в конечном итоге, словно во сне, пока не выдалась возможность — вероятно, умышленная, — и он убежал.

А теперь…

Прошлым летом он посетил современную дезинфекцию овец. Генетически измененные животные невосприимчивы к большинству древних болезней, все же некоторые паразиты могли вызвать неприятности. Овец прогонял через легкий, сборно-разборный туннель, выпрыскивающий аэрозоль без запаха, считал и сортировал компьютер, и дальше — за набор СВЧ-стен, создаваемых крохотными передатчиками, случайным образом разбросанными по земле. В основном пища готовилась в скоростных и производительных — хоть и немного старомодных — портативных микроволновых печах. Вечерняя музыка представляла собой записи на чипах или передачи со спутника. Большинство последовавших затем танцев он не узнал. Похоже, меньше было традиционных одеяний, меньше людей делали все как надо. Не так много лошадей вокруг. А один юноша в самом деле подошел к нему и спросил, как его зовут…

…Гора, удерживаемая на земле огромным каменным ножом, пронзенная от вершины до основания, лезвие, украшенное бирюзой цвета голубого юга, гора-женщина, на твоем пике чаша из бирюзы с двумя яйцами сойки, покрытая священной оленьей кожей, гора, одетая в бирюзу, орлиные перья на твоей голове, ты видела все, происходившее среди Народа. Однако духу человека может повредить лицезрение множества перемен. Я же видел много.