Миры Урсулы ле Гуин. Том 11

— И правда. — Темное лицо Гэнила потемнело еще больше. — Очень интересно. Но ведь неважно, какой длины твой дюйм, если ты используешь его последовательно. А важно то, болван, что при добавлении XVI к IXX никогда не получается, не получалось и не получится XXXVI — до скончания веков — ты, тупой язычник!

— Да, сэр, так трудно это все запомнить.

— А запоминать всегда трудно, Ванно Прентис, — произнес чей-то низкий голос: это появился Ли, начальник мастерской, толстый человек с мощной грудью и ясными черными глазами. — Подойди-ка сюда на минутку, Гэнил.

Проведя Гэнила в тихий уголок огромной мастерской, Ли бодро продолжил:

— А ты нетерпелив, Мастер Гэнил.

— Ванно должен знать таблицу прибавления.

— Но тебе же известно, что даже Мастера частенько забывают прибавления. — Ли по-отечески похлопал Гэнила по плечу. — А ты разговаривал с Ванно таким тоном, словно ожидал, что паренек сможет это вычислить! — Ли засмеялся громким раскатистым басом, глаза его смотрели весело и проницательно. — Не слишком обращай на них внимание, вот и все… Полагаю, ты приедешь на ужин в следующий День Алтаря?

— Я бы взял на себя вольность…

— Вот и прекрасно! Все в твоих руках. Я бы хотел, чтобы она подружилась с таким спокойным парнем, как ты. Но хочу честно тебя предупредить. Моя дочь — своенравная, дерзкая девчонка. — Мастер Ли снова засмеялся.

Гэнил уныло ухмыльнулся. Дочь начальника мастерской вертела как хотела не только всеми мужчинами мастерской, но и собственным отцом. Ее ум и живость сначала даже немного напугали Гэнила. Он не сразу заметил, что только с ним девушка разговаривает немного стесняясь, чуть-чуть застенчиво. В конце концов Гэнил собрался с духом и попросил у ее матери разрешения пригласить дочь на ужин, предприняв тем самым первый официальный шаг к ухаживанию. И сейчас Гэнил стоял там, где его оставил Ли, вспоминая очаровательную улыбку Лани.

— Гэнил, а ты когда-нибудь видел Солнце?

Голос, задавший вопрос, был тихий, сдержанный и спокойный. Гэнил повернулся и посмотрел в голубые глаза своего друга.

— Солнце? Ну конечно.

— А когда в последний раз?

— Сейчас скажу… мне тогда было двадцать шесть… Четыре года назад. А разве тебя тогда не было в Эдане? Солнце вышло сразу около полудня, и ночью все смогли увидеть звезды. Помню, я успел сосчитать восемьдесят одну звезду, а потом небо снова затянули облака.

— Я тогда уезжал на север, в Кейлин, в свою первую Школу Мастерства. — Говоря, Меде прислонился к деревянным прутьям решетки, огораживающей модель тяжелой паровой машины. Его светлые глаза глядели в окно, за которым шел неизменный проливной дождь поздней осени. — Слышал, как ты выговаривал молодому Ванно только что… Какая разница, что из XIV и IXX не получается XXXVI?

— Когда мне было двадцать шесть, четыре года назад… я сосчитал восемьдесят одну звезду…

— Еще немного, и ты сможешь вычислять, Гэнил.

Гэнил нахмурился, машинально потирая белесый шрам на виске.

— Черт возьми, Меде! Даже язычники знают такие простейшие прибавления!

Меде чуть улыбнулся. Затем взял Жезл Сравнения и нарисовал на пыльном полу что-то круглое.

— Что это? — спросил он.

— Солнце.

— Правильно. Но также цифра. Число. Обозначающее Ничто.

— Цифра, обозначающая Ничто?

— Да. Ты можешь использовать ее в таблицах вычитания, например. Если из II вычесть I, то останется I, правильно? Но что получится, если из II вычесть II? — Возникла пауза. Меде постучал по кругу палкой: — Вот это.

— Да, конечно. — Гэнил изумленно уставился на нарисованный круг, священное изображение Солнца, Затерянный Свет, лицо Бога. — Это сокровенное знание священников?

— Нет. — Меде нарисовал поверх круга Х-образный крест. — Вот оно — знание наших священников.

— Но тогда кто же открыл цифру, обозначающую Ничто?

— Никто. Некто. Это не тайна.

Гэнил нахмурился, удивляясь такому заявлению. Они говорили вполголоса, стоя близко друг к другу, словно обсуждали, какие измерения можно производить с помощью Жезла Сравнения Меде.

— Гэнил, а почему ты считал звезды?

— Я… Мне хотелось знать. Мне всегда нравилось считать, нравились цифры, таблицы. Поэтому я стал Механиком.

— Понятно. Тебе ведь сейчас тридцать, да? Вот уже четыре месяца как ты стал Мастером. Гэнил, а ты никогда не думал о том, что быть Мастером означает постичь все, чему может научить твое ремесло? С настоящего момента до самой смерти ты никогда не узнаешь ничего больше. Потому что больше узнавать нечего.

— Но начальники мастерских…

— Они знают некоторые секретные знаки и пароли, — сказал Меде своим тихим бесстрастным голосом, — и, конечно, наделены определенной властью. Но знают они не больше тебя… Ты, наверное, думал, что им разрешено заниматься вычислениями? Нет.

Гэнил молчал.

— И все-таки есть еще в мире вещи, которые можно изучить, Гэнил.

— Где?

— Повсюду. Вокруг нас.

Возникла долгая пауза.

— Я не могу слушать тебя, Меде. Не говори больше ничего. Я не выдам тебя.