Миры Урсулы Ле Гуин. Том 7

После смерти мужа эта женщина пыталась переменить свое имя, хотела, чтобы ее называли Трусихой, однако большая часть людей отказывалась называть ее так. Она совершенно выздоровела и прожила еще очень долго, до глубокой старости. Каждый год в день Сожжения Имен, во время Танца Вселенной, она бросала в огонь имена своего мужа — его детское имя, и его имя Колокол, и его последнее имя Медведь; и хотя обычно имена сжигают лишь однажды, никто не мешал ей делать это каждый год — из-за его последнего имени и из-за того, что он сделал ради нее. И она поступала так очень долго, и эта история помнилась людям тоже очень долго, помнят ее и сейчас, хотя женщина та давным-давно умерла.

У источников Орлу

Она носила одежду из некрашеного полотна уже целых пять лет. Имя ее было Адсевин, что на языке кеш значит «Утренняя Звезда». И вот пошла она как-то в Чукулмас, чтобы принести воды из Источников Орлу для Танца Воды.

Она и раньше бывала в горах у этих источников, но всегда приходила туда с людьми из своей хейимас, а не одна. Когда Адсевин поднялась на вершину горы, то прислушалась к звуку воды, бегущей на дне ущелья. Заросли терна и карликового дуба вокруг были очень густы, и нигде не видно ни одной тропки, протоптанной человеком. Девушка стала спускаться вниз по оленьим следам и вышла из зарослей в том месте, где из стены ущелья выступала большая округлая красная глыба, похожая на крыльцо. Стоя на этой скале, Адсевин посмотрела на журчащий внизу ручеек и увидела пьющих рядом оленя и мужчину. Мужчина стоял на коленях и пил прямо из ручья в том месте, где вода перекатывалась через камень. Он был совершенно наг, и его кожа и волосы были в точности того же цвета, что шкура оленя. Он, видно, ее не заметил и не слышал, как она вышла из зарослей и остановилась на той красной скале. Напившись вволю, мужчина поднял голову и что-то сказал ручью. Адсевин по движению его губ поняла, что он произносит хвалебную Песнь Воды, хейя ваквахана, хоть и не слышала его голоса. И тут он выпрямился и заметил девушку. Они смотрели друг на друга через ручей. Глаза у мужчины были оленьи. Он ничего не говорил, и Адсевин тоже молчала. Потом он опустил глаза, попятился, повернулся и исчез в прибрежных зарослях. Огромные ольховины, росшие там, скрыли его из виду. Исчез он совершенно беззвучно, девушка не услышала ни единого шороха.

Она еще долго сидела на краешке скалы, глядя, как бежит ручей. Стояло уже позднее лето; от зноя умолкли все птицы. Наконец девушка сошла к ручью, спела ему хейю, набрала воды в кувшин из синей глины, опустила кувшин в плетеную сетку, чтоб удобнее было нести, и отправилась в обратный путь, вверх по крутой стене ущелья. Однако прежде, взобравшись на скалу, нависавшую над ручьем, все же обернулась и сказала вслух:

— Завтра у нас в Чукулмасе праздник Воды, и мы будем танцевать в ее честь.

А потом по оленьим тропам, через гору отправилась к себе домой.

Она отнесла в хейимас воду из источника Орлу для завтрашнего праздника, а после сразу пошла в свой Дом Кошачьи Усы. Дома она спросила брата своей бабушки, одинокого старика, жившего в семье сестры, наставника из хейимас Синей Глины:

— Кого это я видела у Ручья Орлу — существо из Дома Синей Глины или же из Дома Ветра?

— А как этот человек выглядел? — спросил ее старик.

— Похож одновременно и на оленя, и на человека.

— Ну что ж, ты, вполне возможно, видела Небесное Существо. Время сейчас священное, а ты к тому же занималась священным делом. Этот человек что-нибудь говорил?

— Он разговаривал с водой, после того как напился.

— А с тобой он разговаривал?

— Нет. Я разговаривала с ним. Я сказала, что мы празднуем Танец Воды.

— Тогда, может быть, этот человек придет на праздник, — сказал старик.

Все время, танцуя на площади, Адсевин посматривала в сторону троп, ведущих с охотничьей стороны, с севера; однако в тот день так и не увидела человека с Ручья Орлу.

А он все же пришел, однако в город войти побоялся — там было полно танцующих людей. Прошло слишком много времени с тех пор, как он покинул племя своих сородичей. Он не знал, как ему себя вести с ними. Испуганный, он спрятался под крутым берегом ручья и оттуда наблюдал за танцующими. Но на него с лаем и рычанием набросились собаки, и он спасся бегством — убежал по руслу ручья в горы.

После Танца Воды жара стала еще сильнее, и в Чукулмасе в полдень все, казалось, замирало в недвижимости, лишь стервятники кружились над Холмом Канюка. И в такой вот жаркий полдень Адсевин снова пошла в то ущелье, к Источникам Орлу. Она отыскала ту оленью тропу, что вела вниз, к большой красной скале, и спустилась по ней. Ручей пересох. На его берегу никого не было. На красной скале лежали четыре крупных зеленых желудя. Должно быть, их забыла там белка или еще какой-то зверек. Адсевин взяла желуди, а на их место положила то, что принесла с собой: изящную забавную вещицу — хехоле-но из дерева оливы, вырезанную в виде спирали и гладко отполированную. Негромко и не глядя вниз, на дно ручья, она проговорила: