Миры за мирами

Оказавшись теперь первым, Яэль столкнулся с завывающим готианским пикинёром. Подобно им всем, вместо металлического шлема он носил чёрный тюрбан. Он ударил своим крючковатым копьём в Яэля, который подставил щит и ткнул вперёд своей собственной пикой. Он целился прямо в тюрбан и отшатнулся, когда наконечник его пики пронзил плоть и кость. Готианец умер, с хлынувшей из носа кровью, упав на колени.

Другой готианец рубанул ятаганом по голове Яэля. Щит менестреля остановил кромку лезвия. Пика Яэля застряла в черепе мертвеца и поле боя было слишком переполнено, чтобы применять такое длинное оружие. Яэль схватился за рукоять своего палаша. Ятаган снова летел на него сверху вниз. И опять щит спас ему жизнь. Рука Яэля под щитом онемела.

Яэль выхватил здоровенный клинок из ножен.

Он оказался гораздо тяжелее рапиры, которую он использовал в фехтовании. Ятаган опять грохнул по щиту и скользнул вбок, резанув незащищённую ниже плеча руку. Мелкий, но болезненный порез.

Яэль изо всех сил ткнул вперёд остриём палаша, как делал это пикой. Он попал противнику в голень и готианец взвыл. Яэль толкнул его щитом, сперва опрокинув врага назад, через труп и навалившись на него сверху. Он вонзил меч в брюхо готианцу, достаточно глубоко, чтобы достать до земли под ним и увидел, как глаза врага закатились. Казалось, необъятная тишина пала на него посреди ревущего хаоса.

Яэль уставился в лицо человека, которого убил. Всего лишь юнец, по крайней мере лет на десять моложе его самого. Быть может, силой рекрутированный в султанское войско. Его кожа была смуглой, темнее, чем у большинства шарокцев, а глаза — чёрные озёра света. Но свет быстро исчезал, пока не осталась лишь безжизненная плоть под трясущимся телом Яэля.

Время замедлилось так, что каждое мгновение растянулось в вечность. Рёв битвы уподобился в Яэлевых ушах рёву океана. Брызги алой крови разлетались в воздухе, словно крохотные самоцветы, расплёскиваясь по грязной земле. Повсюду вокруг него лежали мёртвые юнцы, их головы, сердца и животы были вскрыты, изливая в чёрную грязь красные тайны бытия. Белели древние кости, торчащие из почвы — остатки какой-то исторической битвы. Сколько же костей, сколько черепов наполняло землю под этой долиной? Почву здесь удобряло само разлагающееся человечество.

Внезапно напор битвы вернулся и лязг металла заполнил воздух между исступлёнными воплями воинов и всхлипами умирающих. Живые люди вокруг Яэля отступали назад, сражаясь на ходу, оставив его посреди валяющихся трупов, и шарокских и готианских. Земля тряслась и Яэль услышал приближающуюся грозу. Он поднялся на колени и понял, что это был вовсе не гром.

Один из колоссальных пауков спешил прямо к нему, его чёрные лапы невероятно быстро топали и стучали по земле. Люди отлетали в сторону или накалывались на острые концы этих лап. Пара громадных жвал клацала посредине мохнатой паучьей башки. На холме его спины возвышалась пагода с открытой крышей. Там стояла тёмная, закутанная в плащ, фигура, взирая на битву пылающими глазами. Хозяин паука. Готианский колдун.

Бестия мчалась к стоящему на коленях Яэлю, который не мог ни подняться сам, ни поднять свой палаш. Ужасающая голова прошла над ним, со жвал капал пурпурный яд. Каким-то образом зверь и его погонщик пропустили его среди груд мёртвых тел. Паук остановился и сомкнул челюсти на упавшем рыцаре, двойные клыки прокололи броню, глубоко вонзившись в плоть. Оставшийся без рыцаря сбитый грифон старался вырваться из кокона паутины. Он выл и клекотал, когда его утраченный наездник умирал в паучьих челюстях. Затем паук повернулся к пойманному грифону и это значило, что тому пришёл конец.

Раздутое брюхо паука нависло у Яэля над головой. Менестреля окружала клетка из паучьих лап, высящихся над ним, как шипастые колонны. Яэль отбросил бронзовый щит и обеими руками схватился за рукоять палаша. Он со всей силы вбил клинок прямо вверх. Тот проткнул внешний панцирь, как вываренную кожу. Яэль заставил себя подняться на ноги вонзая меч по самую рукоять в паучьи кишки. Зелёный ихор выплеснулся ему на руки и в лицо. Яэля стошнило, но он не отступил.

Бестия тряслась и дёргалась. Яэль не собирался выпускать свой клинок. Зверь отпрянул от боли в нижней части своей туши и пронзающий меч разрезал ему половину брюха. Ливень полупрозрачных внутренностей хлынул на груды трупов и Яэль еле избежал этого липкого потока. Он вытащил освободившийся клинок и кинулся прочь, проскользнув между лапами, когда они корчились и дёргались.

Освободившись от большей части своей массы, чудовище свалилось наземь, ещё трепыхаясь, но уже мёртвое. Яэль бросился к грифону, спутанному блестящими сетями. Тело рыцаря всё ещё оставалось в жвалах мёртвого паука. Яэль глянул на пагоду, но не увидел ни единого признака колдуна.