Миша. Михаил. Медведь (СИ)

   - Месть, - продолжала она, - месть. Как мне нравиться это повторять. Погоди, не умирай, братец, я еще не все сказала. Такая долгожданная смерть просто обязана быть красивой. Отравление ведь красивая, чистая смерть. Ни крови, ни рвоты, ни вываливающихся зловонных кишок. Последние пять лет я изучала яды и очень в этом преуспела. Тебе осталось примерно полминуты. Что, что? Тебя плохо слышно. Прощай, Николас. Мне будет тебя очень не хватать. Хотя, нет. Как раз наоборот. Наш покойный братец Альберт, земля ему пухом, говорил: "Должен остаться только один!" Он ошибся. Не один, а одна. Поэтому здесь, сейчас, на этом ковре, лежит не мое, а твое тело.

   В ответ - принц только замычал.

   - Ну, хорошо. Скоро будет тело. Немного переделаю батюшкину корону, а то она тяжеловата. Хотя... это приятная тяжесть.

   Николас, дернулся последний раз и затих. Отравительница ухмыльнулась, глядя на тело брата, положила ему на грудь плюшевую игрушечную лошадку, с отрезанным хвостом, и вышла из комнаты.

   Дочки повара уже не было в коридоре. Она побежала к своему батюшке со свежими новостями. Ей было жаль принца, но лошадку ей было жаль больше.

***

   "Вологда. Михаил"

   Колесников решил еще раз поговорить с Женькой, поэтому отправился к нему домой. Он хотел докопаться до истины. Что-то не сходилось. Куча вопросов оставалась без ответа. Его планировали отстранить на время или навсегда? С подачи Матвеева? А Женьку заставили "писателем" стать через карточные долги? Ведь он игрок. Видимо, задолжал. А повод-то придумали! Кому только в голову такое пришло? Голубой! Это он-то? Ничего, ничего! Он во всем разберется. Выведет всех на чистую воду. Не на того напали. Еще посмотрим, кто кого.

   Михаил в нерешительности стоял перед дверью. Звонить? Или, как в кино - ударом ноги? Решил быть вежливым. Протянул руку к звонку и заметил, что дверь не заперта. Во всех детективных историях такой факт обычно настораживает главного героя. Михаил тоже насторожился. Потянулся было за пистолетом, но вспомнив, что недавно положил его на стол полковника, осторожно толкнул дверь носком ноги. Прислушался. Тихо.

   Михаил вошёл и оглядел знакомую обстановку. В небольшой комнате однокомнатной квартиры, которую снимал Женька, вдвоем с приятелем, едва помещались две кровати, два двустворчатых шкафа, два стула и стол, на котором сейчас, в луже крови, лежала предсмертная записка и простреленная Женькина голова. На записке были видны только обрывки слов: "... долг", "... счетчик", "23 тыс...", "...ня заставили" и "...сти, Мишка". Остальное было залито кровью, вытекшей из пулевого отверстия в виске.

   Забегали мысли:

   "Скорую? Поздно. Наряд? Да-да. Сейчас. Неужели никто ничего не слышал? Сосед Женькин, похоже, у подружки. Кровать аккуратно застелена и вещей не видно".

   Михаил поискал глазами пистолет. Тот валялся на полу. Колесников зачем-то поднял его, но, испугавшись своей собственной глупости, снова уронил.

   "Какого черта? Меня отстранили, вот пусть сами и разбираются во всем этом".

   Михаил вытащил окровавленную записку из-под Женькиной головы, нашел гильзу, снова поднял пистолет, положил его в карман и вышел.

   "Женька, Женька, что же ты наделал? Не смог завязать? Покер, как наркотик, а зависимый мент легко может встать на преступный путь. Мент-игрок когда-нибудь обязательно станет пешкой в чужой игре или начнет предавать друзей. Или лучше сказать: продавать?"

   Михаил медленно шел по улице, почти ничего не видя вокруг. Его мысли были далеко отсюда. Перед глазами все еще стояла картина Женькиного самоубийства. Бывшего друга. И не потому, что его уже нет, а потому, что предал, подставил, оговорил. Продал за двадцать три тысячи. Всего-то? Почему не тридцать? Ужаснулся своим мыслям: "Прости, Господи!"

   Колесников не заметил, как оказался у кремлёвской стены. Там было людно. Ах да! Праздник ремёсел. Достаточно большое событие для их города. Мастер-классы, ряды лавок с изделиями народных умельцев, музыканты, прилавки со сладостями и вкусностями: от мёда и пряников, до плова и шашлыка, столы с жующими и пьющими обывателями.

   Горожане наблюдали за мастерством кузнецов, гончаров, ткачей и токарей. Под присмотром наставников, несколько мальчишек в старинной русской одежде, прикрываясь деревянными щитами, дубасили друг друга деревянными же мечами, обернутыми поролоном. А ещё, группа зевак любовалась на всякую деревенскую живность, пасущуюся в, наскоро сколоченном, загоне. Никогда не видели живых козлов, баранов и поросят? Это все потому, что в детстве они отдыхали, где-нибудь, на морском побережье, а не в деревне у бабушки.