Мишень

Рамзи неожиданно так ослабел, что даже ответить не смог. Хорошо еще, что плечо больше не ноет, – наверное, ему вкололи наркотик. Благословенное онемение сковало члены. Он желал лишь одного: смерти Дикерсона. Не такое уж это великое наказание за все, что сотворил этот гад. Если он выживет и его осудят за похищение и покушение на убийство, когда-нибудь он выйдет на свободу, и Эмма снова окажется в опасности.

Нет, он совсем спятил. Эмме больше ничто не грозит. К тому времени как Дикерсон выйдет из тюрьмы, Эмма будет уже взрослой! И навеки избавится от домогательств похотливой скотины.

– Судья Хант! Вы меня слышите? Позвать врача?

Рамзи только сейчас понял, что голова его неестественно откинута, а глаза закрыты. С трудом разлепив веки, он уставился во взволнованную физиономию Макферсона. Лейтенант что-то говорил, и хотя Рамзи сумел расслышать доброту, понимание и сочувствие в его голосе, все же не смог разобрать слова.

– Я в порядке, – наконец выдавил он. – Просто здесь очень удобные подушки.

– Это не больничные подушки, – пояснил лейтенант. – Их прислала миссис Хант. Сейчас она вместе с вашей дочерью переодевается в одной из свободных палат. Собственно говоря, подушки, а также одежду купила миссис Раллис, которая стала свидетельницей происшествия на пристани. Она заявила, что не желает видеть их в больничных обносках. Миссис Раллис – одна из самых уважаемых жительниц Монтерея. И если считает, что у вас должны быть мягкие подушки, никому в голову не придет возражать.

Рамзи хотел спросить насчет Молли и Эммы. Узнать, все ли с ними благополучно. Но язык не ворочался. Как странно – знать слова, понимать их смысл, но не иметь возможности ничего произнести.

Полицейский легонько дотронулся до его руки:

– Док вколол вам лошадиную дозу снотворного.

Клялся, что такому беспокойному человеку, как вы, необходимо хорошенько отдохнуть. Вы слышали, что я сказал про вашу жену и дочь? Они сейчас придут. Миссис Раллис настояла, чтобы они выпили кофе и горячего шоколада. Я попытался уломать дока не делать укол, но тот меня обругал. Вы можете говорить, судья Хант?

– Нет. Я онемел, – сообщил Рамзи, но, поскольку Макферсон ничего не ответил, справедливо предположил, что высказывается исключительно в собственном воображении.

* * *

На пороге показались Молли и Эмма. Рамзи слабо улыбнулся. На Эмме новый костюмчик. Молли в бледно-желтых шелковистых брючках и туфлях на высоких каблуках, словно сошла с кар! инки из модного журнала. Невиданное зрелище! Ее чудесные волосы были зачесаны назад и сколоты на затылке широкой золотой заколкой. Обе выглядели, по мнению Рамзи, просто потрясающе. Иного слова не найти. Ему хотелось победно кричать, что на этот раз они выиграли. Обругать Молли за то, что не задумываясь прыгнула в воду. И поблагодарить за спасение его шкуры. Признаться своим дамам, что любит их больше всего на свете.

Но проклятый язык по-прежнему скован параличом Интересно, вернется ли к нему дар речи? И выскажет ли он все, что у него на сердце?

– Нет, он в порядке, мэм, – заверил Макферсон. – Честное слово. Только постоянно отключается. Доктор прописал ему отдых. Вы с Эммой выглядите на миллион долларов. Как вы себя чувствуете, миссис Хант? Хотите дать показания?

Откуда-то донесся голос Вирджинии Тролли, приказывающий Макферсону оставить Молли в покое и заткнуться до тех пор, пока она не убедится, что Рамзи жив. Значит, Вирджи уже добралась сюда! Ну и прыть!

Теперь можно спокойно уснуть: она обо всем позаботится. И наверняка спустит шкуру с тех копов, что должны были их охранять. Кажется, один потом оправдывался тем, что отлучился на минутку в туалет и поэтому упустил их из виду. Может, и так, но где околачивался его партнер? Рамзи очень хотелось это узнать, но пока он даже спросить не в состоянии.

У него едва хватило сил улыбнуться подбежавшей Эмме.

– Эм, все хорошо, – вроде бы заявил он, хотя губы не шевельнулись.

Она поцеловала его в щеку и прошептала:

– Мы поймали его, Рамзи. Миссис Раллис пообещала, что из ее больницы он не сбежит.

Рамзи сделал попытку рассмеяться, но увы! Он просто уплыл. Далеко. И последнее, что почувствовал, – прикосновение пальчиков Эммы к левой руке.

* * *

– Он выкарабкается! – негодовала Молли. – Они возились с ним чуть не весь день и все-таки вернули к жизни!

Вирджиния Тролли тяжело вздохнула:

– Подумать только, они ведь знали, кто он, и все же спасли. Придется допрашивать эту тварь, а вам, беднягам, снова ворошить всякое дерьмо.

– Ничего страшного, Вирджиния, – заверил Рамзи.

Он благополучно пережил ночь, и теперь ему ужасно хотелось кофе, но врачи запретили. Сестра уверяла, что его начнет выворачивать от одного глотка, однако Рамзи был готов рискнуть.

– Где Эмма?

– Я здесь, Рамзи. Мама просила не теребить тебя, но я сказала, что хочу быть рядом. Плечо болит?

– Нет, я же говорил, такому верзиле все нипочем. С каждым новым ранением становлюсь только сильнее и выносливее.