Мишень для сердечных ударов

– Не притворяйся, что не понимаешь. Я практически позволил твоей подруге увести у тебя из-под носа жениха. Не просто позволил, а помог. Думаю, если бы он понял, что будущей его соседкой будешь ты, а не Алина, он отдал бы предпочтение именно тебе. Шансы с самого начала были равны, но Алина проявила инициативу, а ты была пассивна.

– Ты считаешь, что пределом моих мечтаний является тип, выбирающий невесту по уровню достатка и наличию загородного дома? Я становлюсь похожей на стареющую, никого не способную заинтересовать даму?

– Не важничай, девочка. До дамы тебе еще потеть и потеть. Не одно ведро шампанского за собственный день рождения предстоит выпить.

– Ты знаешь, я не люблю шампанское. А что касается этого будущего соседа, то мы с тобой должны только радоваться тому, что Алинке удалось его захомутать. Представляешь, как изменится наша жизнь, если у нее будет собственный дом! Никто не станет больше претендовать на наш коттедж как на приют для малолетних наркоманов, собачий клуб, базу скалолазов и спелеологов, никому не придет в голову перестраивать постройки и переформировывать сад, никто не станет приглашать к нам своих друзей и устраивать на ночлег бездомных. Мы будем свободны!

– Зря надеешься, дорогая, – усмехнулся дед, – фантазия твоей подруги – жадная штука. Ей всегда мало места, а если ее дом будет по соседству с нашим, то в один прекрасный день она просто снесет забор и соединит наши дома подземным туннелем. А так как к тому времени она нарожает детей, заведет собак и тропических животных, займется перевоспитанием полураскаявшихся преступников и поселит под своей крышей небольшую секту, то нам придется отсюда перебираться. Знаешь, пожалуй, у меня хватит накоплений на небольшой домик недалеко от Варны. Ты как?

– Если это дело у Алины выгорит, то согласна, – согласилась я, – при одном условии. Удирать будем под покровом ночи и без багажа.

– А знаешь, этот Александр сегодня приходил, спрашивал тебя. Просил номер твоего мобильного. Ты смотри, внучка, если дашь мне слово ограничиться детьми и собаками, оставив за бортом тропических животных и сектантов, я не буду против этого самого Александра.

* * *

Благодаря наличию камер в квартире Валентины Борисовны, я могла контролировать все, что там происходит. Катька приходила исправно, вела себя корректно, пока не предпринимала попыток колоть бабуле свое лекарство. Впрочем, Валентина Борисовна сама следила за этим и делала это весьма грамотно, не демонстративно. После ухода медсестры доставала из мусорного ведра ампулы и оставляла их до моего прихода: зрение у нее было слабое, а я легко могла прочитать едва различимое на ампуле название лекарства.

Мы были довольны друг другом: Валентина Борисовна не слишком утруждала меня ведением домашнего хозяйства, и что самое важное – не доверяла мне готовить, напротив, готовила сама и не выпускала из дома, если я на ее глазах не уничтожала тарелку жареной картошки или миску с пельменями. Такими темпами мне скоро искусственный живот не понадобится. Со Сволочью гулять она меня больше не отправляла, скорее всего, это действительно была только проверка. Гуляла со своим котом она сама, ранним утром и поздним вечером. Несмотря на активный прием витаминов, старушка все-таки страдала бессонницей.

Катька не вызывала в ней подобного доверия, но на чай регулярно напрашивалась, постепенно выводя старушку на откровения о ее жизни: есть ли дети, почему нет других наследников, приватизирована ли квартира. Старушка была одинока, а единственный сын… да что о нем говорить? Валентина Борисовна любила его, а лишившись, предпочитала не откровенничать об этом с посторонними. Прописана в квартире она была одна.

Очень быстро обычные чаепития стали напоминать зомбирование: Катька жаловалась на свой неустроенный быт, невозможность уйти от монстра-отца, терроризирующего ее своими бесконечными пьянками. В один прекрасный день она все-таки предложила бабушке подумать о пожизненной ренте: Катька ей бесплатный уход и весьма сносную сумму денег ежемесячно, старушка – завещание на квартиру. Валентина Борисовна обещала подумать.

– А что? – делилась она со мной на следующий день. – Ничего делать не надо, поставила себе закорючку и жируй всю оставшуюся жизнь.

– А как же сын? – спорила я. – Где он будет жить, когда вернется?

– Этому лоботрясу наука будет, – отмахивалась она. – Бросил мамку на старости лет.

– Не по своей же вине бросил, – оправдывала «лоботряса» я.

– Как это не по своей? Любил бы мамку, сидел бы дома, Сволочь выгуливал, за кефиром бегал. Виноват! И баста. И хватит об этом, а то рассержусь. Да и не вернется он. Забыл меня, поди, давно.

Старушка явно кокетничала. Я знала, что друзья сына регулярно передают ей солидные суммы денег, помогают в бытовых и прочих ситуациях, по мере возможности следят, чтобы старушку не обижали. Именно поэтому я никогда не приезжала к ее дому на своей машине. Да и не только поэтому. Не может у простого социального работника быть такой дорогой игрушки, как мой мини-купер.