Мишень лицедеев (СИ)

   Она так удивлённо посмотрела на него, решила, что ослышалась. Мила боготворила Анатолия, но видела, он не обращает на неё внимания. Была уверена, что знает его лучше жены. На работе он не притворялся, не играл в сына дипломата, выпускника Кембриджа. После похищения беременной жены изменился. "Россия не Англия, - сказал себе, - но в Англии не обеспечишь такой образ жизни". Главное - власть и деньги. Знал много людей, которые находились в тени, но имели влияние на власть. Хотел, чтобы считались не потому, что он сын Набокова, а с ним самим! Жена, родители, может, и заметили перемены, но дома старался быть прежним, иногда срывался, был резким, если с его мнением не соглашались. Через год, после того, как Ангелину похитили, потом вернули, он нашёл того самого сынка посла и застрелил. Выслеживал не сам, сказал: "Только найдите. Дальше сам". Это убийство имело громкий резонанс в Москве. Возможно, догадывались, чьих рук дело, но доказательств не было, и быть не могло. Отец спросил: - "Не ты заказал этого?" - "Какого этого?" - "Не глупи, ты знаешь", - "Нет, папа, я не заказывал, мужики такие вещи делают сами".

   Ангелина не сразу поняла, как изменился муж. Он по-прежнему, был ласков, доброжелателен, не жалел для неё денег, но когда он сказал: "Ты будешь рожать!", то она задумалась. Не над словами, над тем, каким тоном это было сказано. Внутри неё что-то дрогнуло, ей стало страшно. Она не сразу осознала перемены, произошедшие в нём. От природы Ангелина была наблюдательной, но ей и в голову не приходило, что Анатолий из папенькиного сынка, как ей казалось, стал самостоятельной фигурой в строительном бизнесе. Она привыкла, что дома он спокойный, любящий, поужинав, уходил в свой кабинет, работал. К дому то и дело подъезжали автомобили, из них выходили сначала охрана, потом хозяева, охрана оставалась у дома, пока Анатолий разговаривал с гостями. У Анатолия тоже появилась охрана - трое молодых, крепких ребят следовали за ним повсюду, а в доме, на территории установили видеонаблюдение.

   - Тебе кто-нибудь угрожает? - поинтересовалась Ангелина.

   - Нет, с чего ты взяла?

   - Раньше не было охранников!

   - Это дань моде, а по одёжке в России встречают. Не бойся, того, что произошло тогда...

   - Я уже забыла об этом...

   - Такое забыть нельзя. Я не забыл, а ты тем более. Но я могу позаботиться о своей семье.

   Ангелина поняла, что за ней следят, пыталась обнаружить слежку, но не смогла и постепенно забыла об этом. Свете было четыре года, Марина два, когда Ангелина родила сына Романа. Она исполнила свой долг. После рождения сына страх, перед мужем, который иногда подкатывал комом к горлу, ушёл. "Я сдержала слово. Я не боюсь его", - дело было не в словах, она чувствовала, что не боится никого, что муж за неё, как говорится, и горло перегрызёт, и жизнь отдаст. Детей муж любил, баловал, они делились с ним своими секретами, у Ангелины с дочками были хорошие, ровные отношения, а сына она любила. Впервые кого-то полюбила больше себя. Любовь пришла не сразу, он, как и дочки, был сначала на няньках, потом воспитателях, а ближе к школьному возрасту, Ангелина неожиданно для себя стала чаще заходить в комнату Романа, разговаривать с ним, играть в компьютерные игры. И она с удивлением для себя обнаружила, что увлеклась играми. Роман по-детски наивно говорил ей: "Ну, мама, ты даёшь! Я только с третьего раза прошёл этот раунд". Анатолий, несмотря на занятость, отсутствие дома, заметил перемены в жене. "Тебе стал нравиться твой собственный сын?" - с иронией спросил он. - "Глупый вопрос, я не обиделась". - "Рожала, бросала детей на нянь, упорно шла к свой цели". - "Должна была пелёнки стирать?" - повысив голос, сказала Ангелина. - "Нет, этого никогда не требовалось, нужна была любовь. Не сердись, давно все понял. Уважаю тебя за то, что ты, девочка из провинции, сделала себя сама". - "Не преувеличивай, не сама, без тебя я бы работала врачом в провинции". - "Ты, вышла за меня замуж, но всё время отстаивала право на свободу! Ценю! Никого не любила, кроме себя, а теперь Романа любишь. Я раньше боялся, что ты будешь изменять мне, пока не понял: ты слишком увлечена собой. У других женщин нашего круга интересы ограничиваются украшениями, шмотками, приёмами, выездами, а у тебя на первом месте карьера. Мне Кембридж не дал столько знаний, сколько ты получила самостоятельно, я не имею в виду медицину, я имею в виду твою образованность в целом. У нас в Кембридже был профессор, он считал, что самообразование даёт больше самых лучших университетов".

***