Мишени стрелять не могут

Группа стала собирать рюкзаки, я пару раз толкнул землю, так как становилось немного прохладно, набросил рюкзак и через три минуты дал команду на выдвижение группы к железнодорожной станции.

Возвращались таким же маршрутом, через железку. Ночь стала явно темнее, головняка я уже не видел, но слышал, так как снег стал скрипучее. Пройдя уже знакомый жилой массив, состоящий из пяти-шести домиков дачного типа, мы вышли прямо к южной стороне нашего места эвакуации, если это можно было так назвать. На входе стояли наши соседи. Самое удивительное, что никаких паролей и прочих радостей пропускного контроля не было, мы просто прошли и поднялись на второй этаж. Будь у противника ДРГ понаглее и посмелее, она могла бы здесь навести шороха. Но не та война, чтоб так нагло действовать.

Услышав, что бойцы зацепились языками с так называемым охранением, я быстро их одернул:

— Поднимаемся все наверх и ждем моих указаний, никто внизу не остается.

Кто-то из бойцов забурчал в темноте, так и не успев закурить сигарету, и минуты через полторы Старый доложил, что вся группа в сборе.

— Балдейте пока что, я сейчас к ротному на доклад, потом вернусь с более точной информацией.

— Здорово, Юстас, — поприветствовал меня ротный, как только я перешагнул порог его помещения.

За время нашего выхода, ротный со старшиной, радистом и одним моим бойцом, который не мог с нами идти на задачу из-за своего неудовлетворительного морального состояния, немного навели порядок в своей временной канцелярии. В проемы окон наложили всякий мусор, парты и прочее, оставив только щель для наблюдения за местностью, сообразили стол, лавку, кровать, которую представляла собой дверь, лежащая на стульях, а также угол радиста, над которым было отверстие в стене, куда они ловко вытащили антенну. В общем, придали немного уюта этой серой бетонной коробке с многочисленными пробоинами в стенах.

— Уютно тут у вас… И холодно, — ответил я, протягивая руку всем находящимся в комнате.

— Давай, рассказывай, что там. Меня тут пиздец как прессуют, каждые полчаса твой статус запрашивают, требуют чего-то постоянно. Я им еще не докладывал, что ты возвращаешься, немного времени потянем. Быстро ты вернулся. Чего так? Решил ну его нахуй? Ну рассказывай… И угощайся, — ротный пододвинул большую кружку с чаем и галеты с повидлом.

— Если кратко, то четверкой там делать нечего, информации очень мало по объекту, хоть бы снимки какие-нибудь были, что ли… На другой стороне в лесополосе Туман увидел огонь от сигареты, «вспыхнули», нашумели, стали нам набрасывать в лесополосу из АГСа, но далеко от нас, потом еще в поле стало прилетать. Я решил уйти. Готов попробовать еще раз этой ночью, но поглобалить надо серьезнее, идти по максимуму налегке… В общем, я подумаю, как это организовать, но побольше бы информации, и особенно та сигарета не дает мне покоя… Кто там был? Свои или чужие? — говорил я, указывая карандашом на карту и отпивая из кружки горячий сладкий чай.

— Мне никто не говорил, что там кто-то из наших соседей должен ползать, а для чужих далековато.

— То-то и оно. Не стал лезть на рожон. Я понимаю, что сейчас тебя там отхуесосят в эфире, но ты скажи, что все пошло не по плану, что обстановка изменилась, и что готовы этой ночью выдвинуться заново.

— Ладно, буду докладывать, ты иди пока к группе, позову, если что.

Я вернулся к группе, отстегнул коврик, достал теплые вещи из рюкзака, утеплился, сел на каремат, и стал смотреть через огромную дыру в стене, на звездное небо. Из-за стены было слышно, как радист вышел на связь с Центром, потом к гарнитуре подошел ротный и стал передавать информацию.

Дело шло к рассвету, где-то на востоке небо уже светлело сквозь ночную мглу. В группе все спали, за исключением меня, Бриза, и бойца, который стоял в охранении на входе на наш этаж.

— Юстас, зайди ко мне, — произнес Филин откуда-то из темноты.

— Ну что сказали? Что я пидарас? Или что мы оба пидарасы?

— Пидарас — это было самое мягкое слово из эфира. Отхуесосили знатно. Командующий сказал, что ему похуй, пиздуйте обратно, под танк.

— Хм, какой мудрый человек. Под танк, к противнику на сто метров, в светлое время суток. Идеальный план проебать всю группу. Ему-то, скорее всего похуй, группой больше, группой меньше, но мне как бы не похуй. Не знаю, что там произошло, и почему этот танк так важен для них, но ради него они идут по головам, и это пугает. Ладно, какой итог?

— Надо идти.

— В рассвет? Нет, я не пойду, можешь так и передать. Хотят, пусть увольняют, мне по хую, но по светлому я не пойду. Ты меня извини, но я такой, тут я залуплюсь на все сто, и командующий мне не указ, потому что он там нихуя не видит и не знает обстановку здесь. А ради двух трупов сделать еще с десяток двухсотых — это не со мной. Я готов прямо тут написать рапорт на увольнение, могу ему в эфир это сказать, мне насрать. Пусть, блядь, сначала снимки даст, хоть посмотреть, что там вокруг, а потом уже спрашивает. Нахуй эти беспилотники летают просто так, пусть хоть полезное дело замутят, — очень яростно, но стараясь сдерживаться, ответил я ротному.