Мишени стрелять не могут

Стоит отметить тот факт, что за ротного у меня тогда был тот самый офицер, с которым мы ходили к танку в прошлой командировке. Но танк — это отдельная история, или может даже жизнь. Вернемся к понедельнику. Ротные доложили командиру отряда, потом стандартное «СТАНОВИСЬ. РАВНЯЙСЬ. СМИРНО», доклад старшему начальнику, и небольшое совещание на плацу. Я, кстати, этого никогда не понимал, какой смысл делать совещание и ставить задачи на целый день в тот момент, когда сзади стоит вся бригада и просто тупит. Десять минут, двадцать минут, просто стоит и тупит. Если умножить все построения на 6 рабочих дней в неделю (да, и в субботу мы тоже ходили на службу. Зачем, спросишь ты? В ответ я промолчу, и сделаю такие же глаза, как и на всех построениях, со взглядом непонимания) то получится, что четыре — пять часов в неделю ты просто стоишь в строю, в котором нельзя разговаривать, ходить и т. п. Просто стоишь. Идет снег — ты стоишь, минус пятнадцать — ты стоишь. Для чего, зачем? Взгляд непонимания происходящего продолжается. Почему не собрать командиров подразделений после развода, в девять часов утра, и пока командиры групп со своим личным составом занимаются, вы там хоть завалите друг друга своими задачами. Но это были мысли неопытного, злого и ничего не понимающего в построениях капитана Юстаса.

И вот все отряды побежали по своему маршруту, началась зарядка, а наш отряд стоит, комбат очень лихо идет назад, но уже не один, а с каким-то офицером флота, судя по его форме. Это был какой-то непонятный поворот событий.

— Офицеры, прапорщики, выйти из строя.

Данная категория вышла из строя на необходимую дистанцию и перед нами встал капитан первого ранга.

— Здравия желаю, товарищи офицеры, прапорщики. Я прибыл к вам с конвертом, в котором стоит задача вашему отряду. Поэтому, командир отряда, ставьте задачи, и выводите отряд в район сосредоточения. Именно там мы вскроем конверт и будем рассуждать над дальнейшими действиями, — очень емко, рассудительно и уверенно ввел нас в курс дела офицер флота.

— Опять в лес? — кто-то начал скулить в строю нашей роты, и начался небольшой гул.

— Тишину поймали — сказал мой ВрИО командира роты, повернувшись к строю.

— Командиры рот, командиры отдельных взводов, экипируемся, получаем оружие и выходим в район формирования колонн. Работаем согласно нашему алгоритму и графику. «Приступить», — коротко сказал комбат, мы вернулись к своим подразделениям и пошли обратно в казармы. Этот понедельник был не таким как все.

— Командир, что там сказали? — начали интересоваться бойцы в группе.

— Я пока сам ничего не понимаю, для чего-то едем в лес, а для чего — хер его знает. Ну, наше дело маленькое, нам сказали, мы делаем. Поэтому одевайтесь потеплее, февраль как никак, в лесу прохладно, а сколько мы там будем, знает только конверт.

Через определенное количество часов отряд находился в районе сосредоточения, то есть в лесу. Разведывательные группы делают дневки и живут в них, а подразделения обеспечения организовывают работу штаба, ставят палатки, проводят электричество, в общем приводят автономную жизнь в более-менее комфортную для работы штаба и начальства.

ВрИО командира роты ушел к комбату, а мы сидели на бревне в лесу, пили чай и смотрели на костер, пытаясь угадать, что будет дальше.

— Товарищ капитан, Вас ротный просит подойти — подошел к нашей группе молодой боец из другой группы.

— Принял, спасибо, сейчас иду.

Я отпил большой глоток теплого чая, передал бойцу кружку и выдвинулся в направлении ротного.

— Юстас, заходи — как всегда с улыбкой встретил меня ЗКР[47], — Чай будешь? Вкусный, с мятой, попробуешь? — умел он уговаривать попить с ним чай, что я и сделал.

— Чай и правда очень вкусный, спасибо. Ну что комбат сказал, что там за движухи, что в конверте?

— Да я сам ничего не понял. Комбат сказал, что от отряда нужны пять групп для работы на юге. От нашей роты едет одна группа. Комбат сам назвал твою фамилию. Поэтому в готовности пойти к комбату на постановку задачи.

— На юг? — перебил я его? В Сирию что ли? Рано что-то, мы ведь через несколько месяцев должны были лететь? К чему такая спешка, и почему пять групп всего? — задавал я вопросы ему и сам рассуждал вслух.

— Я тоже понял, что в Сирию. Но он вам все скажет. Он вас соберет всех и расскажет, что к чему.

— Понял, спасибо за чай. Пойду к группе, буду там.

ЗКР также с улыбкой проводил меня, как и встречал. Не успел я дойти по тропинке до группы, как меня перехватил посыльный и сказал, что у комбата надо быть через тридцать минут. А так как наша рота находилась дальше всех от штаба, то мне уже нужно было выдвигаться, и, не дойдя до группы, я развернулся и пошел в штаб. По пути позвонил жене, сказал, что, возможно, сегодня улечу, куда не знаю, на юга, что ключи от машины оставил знакомому группнику, который их завезет после работы.

— Разрешите войти? — зашел я в палатку для совещаний, где уже сидели четыре командира групп и комбат, покуривая сигарету.

— Да, входи Юстас, присаживайся, — спокойно ответил комбат.