Мишка-Мишель

Я пропустил вперед деда, подхватил лежавшую возле входной двери котомку, и последовал за хозяином в дом. Просторная изба, однако. Светлая. Везде порядок, и запах трав. Мебели в доме не много. Сундук, большой стол, несколько лавок. В самом центре избы, как принято еще в древности на Руси, находилась печь. Рядом с ней в аккуратном шкафчике без дверок, стояли миски и тарелки, изготовленные, по всей видимости, из глины. Никаких излишеств, все скромно. Каких-либо признаков наличия теле и радиоаппаратуры я не заметил.

— Давай знакомится, — сказал дед, разливая квас по деревянным кружкам, — меня Трифоном родители нарекли. — Тебя, как сказала Зинуха, Мишкой кличут.

— Вы совершенно правы Трифон, извините, не знаю вашего отчества, — ответил я. — Почему так назвали, то только родителям ведомо, а спросить у них не могу, погибли они у меня давно.

— Вот и расскажи мне о себе все, что знаешь и что помнишь, начни с того момента, когда понимать начал, и закончи днем сегодняшним.

— Долгим мой рассказ будет.

— Нам спешить некуда, рассказывай.

И я начал говорить. Удивительно, но я вспоминал все до мельчайших подробностей. Дед меня не останавливал, иногда подливал квас в мою кружку, чтобы я промочил горло. Уже совсем стемнело за окном. Трифон зажег свечи, и я продолжил рассказ о себе. Не знаю, который уже был час, когда я закончил.

— На сегодня Мишка хватит, — поднимаясь из-за стола, сказал Трифон. — Попьем чаю, и будем укладываться. Время у нас есть, завтра продолжим.

После чаепития, дед постелил мне на лавке, а сам забрался на печь. Отключился я моментально, лег и уснул. Никаких сновидений я не видел. Проснулся на рассвете. Деда в доме не было. Выйдя из избы, нашел место общего пользования, справил нужду. Взял в котомке мыльно-рыльные принадлежности, и пошел вглубь леса, что-то мне подсказывало, найду там небольшое озерцо, умоюсь. Чувство не подвело. Озеро было. Живописное такое, с песчаным берегом, и прозрачной водой. Разделся донага, и сиганул в воду. Водичка бодрящая, можно сказать очень бодрящая. Немного поплавал, умылся, зубы почистил. Вышел на берег и растерся полотенцем до красноты тела. Одевшись, скорым шагом пошел обратно к дому. Дед уже ждал меня.

— Доброе утро Мишка, — улыбался Трифон. — Понравилось тебе озеро? Откуда про него узнал?

— И вам Трифон, тоже доброе утро. Проснулся, вас нет. Вышел, захотелось помыться. Не могу точно, сказать, но почувствовал, что недалеко есть водоем, похожий на лесное озеро, туда и пошел. К нему неприметная тропка ведет.

— Ага. Ты здесь не бывал, знать, что и где находится, не мог, значит, говоришь, почувствовал озеро. А что еще чувствуешь?

— Сейчас чувствую потребность в пище. Извините, но очень кушать хочется.

— С этим все в порядке. Откушаем. Я уже все приготовил. Ничего, конечно из ресторанов я варить не умею, но накормлю тебя вкусным и питательным завтраком.

Мы прошли в дом. На столе стояла большая деревянная миска, полная гречневой каши. От нее исходил приятный запах. Мой желудок, призывным урчанием напомнил о своем наличии.

Дед поставил передо мной деревянную миску, навалил туда горку каши, вручил деревянную ложку. Себе тоже насыпал каши, но значительно меньше. Приглашающим жестом, предложил завтракать. Я за свою жизнь много разных каш перепробовал, но такой вкуснятины, есть, не приходилось ни разу. За каких-то три минуты моя миска опустела. Просить добавки я не стал, хотя и не отказался, если бы Трифон предложил. Потом мы пили чай. Ну, не совсем чай, а отвар из трав. Насытившись, поблагодарил деда за вкусный завтрак.

— На здоровье, тебе Мишка, — сказал дед, убирая посуду.

— Трифон, давайте, я помою посуду, хоть чем-то пользу принесу вам. Не люблю в нахлебниках пребывать, неловко себя чувствую.

— Для тебя другой урок Мишка будет. Возьми в сенцах пилу да топор. Пойдешь в лес. Свали десятка два сухих лесин. Только слушай лес, не повреди живые деревья. Потом обруби ветки, нарежь бревна, таким образом, чтобы нести было сподручно. Все что нарубишь, перенеси сюда. Если встретишь лесных обитателей, не пугайся, они тебя не тронут. До вечера тебе работы хватит.

От дома я удалился метров на триста. Нашел участок с сухими деревьями, разной толщины и высоты. Обошел каждое, обстучал обухом топора, осмотрел на возможное наличие свежих молодых побегов. Наметил себе объем работ. Разделся до пояса, начал валить деревья. Самое высокое и толстое валить не стал, показалось, что в нем кто-то живет, а кто точно, выяснить не удалось, как не присматривался. Осталась эта, почти двадцатиметровая сухая сосна стоять одна, на образовавшейся, рукотворной поляне.

Солнце уже пряталось за кронами деревьев, когда я принес последнюю вязанку сухих веток. Умаялся знатно. Ног и рук не чувствовал, хотя слабаком себя не считал.