«Мишка, Мишка…» Воспоминания

Ну, что же! Зато, после того неудавшегося «аутодафе», я получил от него за весь дипломный год только один урок! «Ни да, ни нет» – что мне играть для поступления в консерваторию (в письме классу из Нью-Йорка) мне не смогли помочь. Быть может… История, к сожалению, не знает сослагательного наклонения…

Год 64-й

В тот год Шеф гастролировал без остановки. Дал задание на лето. Предупредил, что приедет только на два дня в сентябре. Один день для проверки сделанного самостоятельно и на следующий день – зачёт (типа полугодового экзамена). Он был тогда зав. кафедрой виолончелистов, и все педагоги кафедры (7 человек) ждали его приезда, чтобы выставить своим ученикам полугодовые оценки.

У меня – педагога нет. Осталась за старшего пианистка. Та самая Наташа (Н.Н.). Приходилось искать нам с ней общий язык. Так сложилось, что трое моих студентов-конкурентов остались на второй год и дипломником был я один.

Для летней самостоятельной работы я взял концерт А. Дворжака, 1 часть. А учил по той самой «Школе игры на виолончели», о которой я уже писал. Там подробно рассматривались технические трудности этого концерта. Дело шло на лад, и Н.Н. (истинно творческой натуре) стало интересно со мной работать. Старых обид мы не вспоминали, работали дружно.

Приехал Шеф. В первый вечер он опоздал часа на два (представляю себе, сколько у него было дел!) Начал он заниматься. Порядок был простой – сначала младшие, потом старшие. Полдвенадцатого… полпервого ночи – все успели, кроме меня. (Ох, а ещё метро-то закрывалось в час ночи!) Шеф выходит, говорит:

– А с тобой, Миша, завтра перед зачётом позанимаемся. – Ладно. Пришло завтра.

Все ждут. И другие педагоги ждут. Начало в 4 часа дня. Шеф приехал в полшестого. Когда со мной заниматься?! Зачёт начался…

Я сижу в классе на первом этаже. Там же и Малый зал, где зачёт идёт. Занимаюсь, чтобы руки были готовы. Сначала младшие, потом… Десять часов, пол-одиннадцатого… Приходит Мишка Мильман и говорит: – Шеф передал, что ты играть не будешь… – Как?!! Что дальше?! Шеф уже предупреждал, что за весь нынешний учебный год он будет в Москве только один раз! На один день! Десятого, кажется, апреля. А потом только в июле!! Для меня уже всё будет кончено! Ни программы для поступления, никаких занятий с педагогом. А тут ещё остаться без зачёта?!

Попросил Таню постоять рядом с Малым залом, чтобы сообщить мне, когда все остальные уже отыграют. Она не подвела.

В момент, когда все педагоги дружно встали, т. к. зачёт, по их мнению, был закончен, я вошёл в зал с виолончелью!..

– А я?! – Шеф:

– А ты, Миша, играть не будешь!

– Нет, я буду играть!

– Ну, смотри Миша!.. – Есипов (старший из бывших учеников Шефа):

– Если бы мне так сказал В.А., я бы не стал играть…

– А мне всё равно!

Все начали садиться, а я прошёл на сцену. Наташа, уже сидя у рояля, шепнула мне:

– Может не будем? – Я мотнул головой.

– Правильно. Мы им покажем. – И показали… Последний аккорд… Шеф, а за ним все остальные семеро, встают. Шеф идёт ко мне через весь зал, обнимает, целует:

– А я и не знал, что ты философ! – Честно говоря, я и сам не знал…

Так «Вильом» помог мне в серьёзном испытании. Уезжая в весенне-летние гастроли, Шеф договорился с Наталией Николаевной Шаховской о паре уроков для меня. Я дважды побывал у неё дома, заслужил обещание Н.Н. взять меня в её консерваторский класс. Если вообще в этом году ей дадут студентов. Студентов так и не дали. Но эти встречи положили начало нашим регулярным, через десятилетия, встречам. И даже серьёзной совместной работе.

Потом было поступление в Московскую консерваторию. После экзамена по истории (он уже не шёл в общий зачёт) во дворе «конса» встретил Шефа:

– Как дела?

– Всё в порядке…

Чудеса

Моё поступление в консерваторию можно причислить к этому разряду. Здесь случилась целая цепочка непоняток…

Московская консерватория (в моё время) была лучшим в мире учебным заведением, где готовили специалистов высшего музыкального класса. Особенно это касалось оркестрового факультета. Внутри него блистал поток, в котором учились «струнники»: скрипачи, альтисты, виолончелисты, контрабасисты. Лучшая в мире профессура. Отбор самых талантливых в стране студентов…

Вообще-то от Шефа большинство выпускников поступали в консерваторию… Но у меня отношения с ним были основательно подпорчены. Спасло меня, видимо, то, что он был великолепным музыкантом и мог простить многое тем, кого сам считал талантливым. Видимо, его убедили мои успехи. Три подряд. Это были выступления с произведениями, которые я выучил совершенно самостоятельно. На третьем курсе – концерт Мясковского. На четвёртом (в сентябре) – первая часть концерта Дворжака, и в апреле – Концерт Шостаковича № 1…

Это я сегодня рассуждаю, а тогда? Тогда я мог надеяться только на себя… Шеф советовал (письменно, из Нью-Йорка) – может быть, для поступления в консерваторию, вернуться к концерту Дворжака? На моё усмотрение… Может быть я что-то не то усмотрел? Жалеть о сделанном поздно и непродуктивно…

В общем – лестница-чудесница.