Мишн-Флэтс

– Он говорил, где сейчас кантуется?

– Нет.

– Он сюда пешком пришел или приехал?

– Приехал.

– На чем?

– Японская какая-то хреновина. «Шицу», кажется.

– «Шицу»?

– Ага, «шицу».

– Что ты мне мозги паришь! Какая такая «шицу»?

– Машина такая.

– Нет такой марки – «шицу».

– Чего вы меня терзаете! По мне, пусть нету – только он на ней приехал!

Гиттенс сердито хмыкнул.

– Какого цвета?

– Хрен ее знает. Коричневая. Или оранжевая. Гляделки у меня слабые.

– Значит, коричневая «шицу». И на том спасибо. Он был один?

– Ну ты даешь, Гиттенс. Я не компьютер, чтоб все помнить!

Гиттенс вздохнул, вытащил пачку долларов из кармана штанов и положил на стол две двадцатки.

– Надо вспомнить, дружок! Очень нужно.

– Не чувствую, что очень нужно.

Гиттенс добавил еще двадцатку.

– Бобо, я обязан найти Рея до того, как его найдет Брекстон.

– Я своего друга не продам. Мы с ним когда-то были вот так! – Бобо показал два пальца, плотно прижатых друг к другу. – Меня не купишь!

Гиттенс терпеливо покивал.

– Бобо, это останется между нами. Рей – покойник. Если Брекстон найдет его первым, твой старый друг Рей – покойник.

Бобо посмотрел на три двадцатки на столе, хмыкнул и сказал:

– У Рея есть сестра в Лоуэлле. Копы у нее уже были, только она заявила, что про Рея давно ничего не слышала. Не знаю ее имени. Она живет с Дейви Диасом. У которого «харлей». Рей может быть у нее.

Гиттенс кивнул – дескать, все понятно.

– Я сказал «может быть», Гиттенс. Я не говорил – «он у нее». Ясно?

– Ясно. Все в порядке, не дергайся.

После некоторого колебания Гиттенс положил на стол еще одну двадцатку.

– Гиттенс, ты уж смотри, найдешь Рея – помоги ему! Рей кругом чистый. Это прокурор затянул его в дерьмо. Надул ему всякое в уши – Рей и клюнул!

– Знаю, Бобо, знаю.

– Вы же видите, как тут закрутилось! Только на вас и надежда. Ради всего святого, вытащите Рея из этого дерьма.

* * *

– Гиттенс, вы отвалили этому придурку целых восемьдесят долларов!

– Парень неплохо заработал за каких-то пять минут!

– Откуда у вас деньги, чтобы так ими швыряться?

– Это денежки наркодельцов. Плохие парни финансируют следствие против самих себя. Разве это не справедливо? Да и вообще, не будь плохих парней, не нужны были бы и полицейские! Так что скажем плохим парням большое-пребольшое спасибо.

– Как эти деньги попадают к вам?

– Ах, Бен, когда ты занят ловлей наркоманов, по деньгам почти что ходишь. Проводишь рейд – и на «малине» всегда где-нибудь валяются пять – десять – двадцать тысяч долларов. И все наличные. В аккуратных пачечках, резиночкой перехвачены. Или берешь продавца на улице – опять же карманы набиты десятками – двадцатками. Ну и забираешь – без всяких там протоколов, без всякой головной боли.

– И что, никто не протестует, не требует назад?

– Смеешься! Что они могут против нас? Если наркодилер заявит в суде: «Они у меня отняли столько-то и столько-то», – ему ведь придется очень многое объяснять. Наличные, как правило, являются вещественной уликой. Попросил денежки обратно – значит, признал свою вину. Поэтому они помалкивают.

Мы мчались на полной скорости по шоссе номер 1-93 в сторону Лоуэлла – деградирующего фабричного городка в сорока пяти минутах к северу от Бостона. Чтобы проще лавировать на забитой автомобилями дороге, Гиттенс включил мигалку.

Пока мы с Гиттенсом беседовали, Келли дремал на заднем сиденье.

– Да, можно только пожалеть, что в моем родном Версале такая тихая жизнь, – сказал я. – Пощипать некого. Но все эти конфискации, наверное, такая противная бумажная морока. Потом обратно получить на текущие расходы и отчитаться – опять же головная боль...

Гиттенс, ничего не говоря, покосился на меня.

– Но вы же... – растерянно пробормотал я.

– К чему глупые формальности? Берем без протокола, расходуем без квитанций. Иначе вы правы, одна морока.

Возникла неловкая пауза. Точнее говоря, мне было неловко, а Гиттенсу за рулем – хоть бы хны.

– Сами видите, постоянно возникают непредвиденные расходы, – добродушно добавил Гиттенс. – С волками жить – по-волчьи выть.

* * *

Лоуэлл показался мне идеальным убежищем для Рея Ратлеффа: достаточно далеко от Бостона, чтобы о его местонахождении никто случайно не проведал, и в то же время достаточно близко от Бостона, если потребуется помощь кого-то из приятелей.

Но сам Лоуэлл произвел на меня гнетущее впечатление. В центре бывшие склады и цеха переделали в торговые ряды и музеи – город пытался «одиснейлендить» свое богатое индустриальное прошлое. Однако по мере удаления от этого веселеньких новаций город показывал свое истинное лицо – мрачные однообразные бывшие рабочие кварталы.

Шонесси-Гарден, где жила сестра Рея Ратлеффа, была застроена двухсемейными развалюшками. Перед нужным нам домом стояли «харлей» и «шицу» (на человеческом языке – «мицубиси»).

На звонок вышла высокая благообразная негритянка. Даром что в простеньком платье, она приветствовала нас церемонно, как знатная дама:

– Добрый день. Чем могу вам помочь, господа полицейские?

Изнутри несся собачий лай.

Гиттенс вежливо осведомился насчет Рея Ратлеффа.