Мишн-Флэтс

– «Ско-ра-я» – ни-ни! Ни-ни! – выдавил он из себя по слогам, кое-как приподнялся и сел. Затем медленно поднял руки и потер ладонями лицо. – Ты кто? Я тебя зна-ю?

– Я друг Мартина Гиттенса. Я был на днях в мусоросборнике.

– А, помню, – сказал Бобо. – Это ты меня по яйцам...

– Нет, не я.

– Гад ты! Прямо по яйцам дубинкой! Гад!

– Да не я, не я!

Он устало закрыл глаза.

– Ладно, ладно, – проворчал он. – Я на тебя зла не держу. Дубинкой по яйцам – это ж такой пустяк!

Любопытно, что это у него желтенькое в шприце. Героин?

Бобо, не открывая глаз, вяло пошарил кругом рукой.

– Мужик, дай прибор.

– Я, дружок, полицейский! Нашел кого просить.

– Арестовывать будешь?

– Нет.

– Тогда дай мой прибор.

Он снова слепо поискал вокруг себя.

– Извини, Бобо, я тебе не помощник.

Он молчал – возможно, вырубился. Однако секунд через двадцать, по-прежнему не открывая глаз, спросил:

– Чего пришел-то?

– Ищу Брекстона.

– Так я и думал. Слышал про Рея?

– Я Рея видел. Убитым. Поэтому Брекстона и разыскивают.

– Вы, засранцы, угробили Рея.

– Мы ни при чем. Его Брекстон застрелил.

– Как скажешь, начальник... Так ты сюда за Брекстоном? А его тут нету.

– Я пришел с тобой поговорить.

– Ну? Об чем?

– О Брекстоне. Ты знаешь, где он сейчас?

Бобо приоткрыл глаза и, тупо глядя перед собой, с нездоровой ухмылкой бормотнул:

– Может, и знаю. А может, не знаю. Я не знаю, знаю я или не знаю.

– Бобо, не придуривайся! Если захочу, я тебя живо в кутузку спроважу!

– Ты ж сказал – не арестуешь! Слабо тебе. Гиттенс не позволит. Он меня защи... защищевает...

– Ах вот оно как.

– Ах вот оно так! И ты, начальник, мне помогать должен. Давай! – Он показал подбородком на прибор.

Хотя шприц был на расстоянии метра от Бобо, этот метр сейчас равнялся километру. Немыслимое, непреодолимое расстояние.

– Бобо, я не имею права! – сказал я.

– Тебя как зовут?

– Трумэн. Бен Трумэн.

– Офицер Трумэн, не мне вас жизни учить. Хочешь получать, умей давать. Такова селяви. Капитализм, мать его.

– Бобо, ты знаешь, где отсиживается Брекстон?

– Вот видишь, какой ты, начальник. Получать хочешь, а чтоб дать...

Я вынул из кармана двадцатку, помял ее в руке. Двадцать долларов для меня большие деньги. Я не Гиттенс, у меня нет робингудовских мешков с золотом, отнятых у наркодельцов!

Бобо взглянул на двадцатку и никак не отреагировал.

– Ты мне прибор дай! Прибор сюда давай!

– Нет!

– Тогда ищи Брекстона сам.

– Бобо, я ведь могу еще разок дубинкой по яйцам. Судя по опыту, это тебе очень освежает память.

– Мочь-то можешь, да кишка тонка.

– Почему это?

– Вижу по роже.

– Ты, дружок, меня не знаешь!

– Знаю. Я тебя насквозь вижу.

Он сделал внезапное резкое движение в сторону шприца.

Довольно жалкая попытка, я мгновенно схватил шприц.

Бобо упал на бок и захохотал. Конечно, это был хохот особенный – словно из-под подушки и в замедленном темпе.

Я внимательно изучил содержимое шприца, на удивление чистенького и почти невесомого. Какая дрянь в нем – я мог только догадываться.

– Ты того... дай сюда!

– Бобо, не начинай снова. У меня не допросишься. Да и не нужно тебе!

– Я лучше тебя знаю, чего мне нужно!

– Ты знаешь, что тебе нужно. Я знаю, что мне нужно. Где Брекстон?

– А если скажу, ты мне пособишь?

Я отрицательно помотал головой.

– Тогда будем ждать, кого он укокошит следующим.

Я потоптался-потоптался, затем подошел к нему и протянул шприц.

– И это!

Бобо показал на ремень.

Медленно, с остановками он закатал рукав и медленно, с остановками перевязал руку у плеча ремнем.

Эти действия так утомили Бобо, что его правая рука со шприцем бессильно упала вдоль тела.

– Вко-ли! – выдавил он.

Я даже попятился и замахал руками.

– Хо-чешь... знать... где... Брек-стон?

– Да!

– Ну!

Я подошел, взял у него шприц и склонился над ним.

– Не тя-ни!

– Скажешь – вколю.

– Обманешь, гад!

– Нет. Где Брекстон?

– Обманешь, гад!

Я сделал шаг назад.

– Коли, мать твою!

– Нет.

– В церкви на Мишн-авеню. Кэлвери Пентекостал. Тамошний священник Уолкер всегда дает приют Брекстону, когда дела плохи. Знает Харолда с пеленок. Он за него стеной. Брекстон, наверное, там.

Это признание на самом деле растянулось на добрую минуту. Слог за слогом, слог за слогом...

Я слово сдержал. Получив укол, Бобо почти мгновенно «улетел».

Спускаясь по лестнице, я думал: Гиттенс на моем месте поступил бы так же, Гиттенс на моем месте поступил бы так же...

Но от этой мысли на душе легче не становилось.

Разумеется, я помчался к церкви. Однако в тот день я Брекстона там не застал.

В следующие дни, продолжая дежурить на Хьюсон-стрит, я регулярно по нескольку раз в сутки наведывался в церковь Кэлвери Пентекостал. Я не отчаивался и уже рисовал в своем воображении, как я в одиночку поймаю Брекстона и красиво завершу дело.

Чего я не знал, так это того, что бостонские ищейки уже нашли нового подозреваемого.

Меня.

25

– Твое имя встречается в досье Данцигера.

В этом неожиданном сообщении не было ничего странного.

Однако сделанный из этого невинного факта вывод был такого свойства, что у меня волосы мало-мало дыбом не встали!

Упоминание моего имени в досье Данцигера совершенно естественно: в Версале Данцигер имел короткую беседу со мной.