Мisol

– Просто не выспалась. После суток, а тут еще и студенты.

– А! Ну, тогда все понятно.

Я закрыла глаза на несколько секунд, сосредоточившись на мысли о том, что мне необходимо принять зачет у студентов. Почувствовав ниточку, за которую можно было уцепиться, я пришла в себя. Прак – навыки случились экспромтом и мне нужно было уговорить девятерых детей согласиться на «говорение и щупание». Вдобавок, учитывая то, что они могут быть на химии или процедурах.

Но, как ни странно, не смотря на все неожиданности этого дня, все сложилось удачно. Записав на листочках их фамилии, диагнозы и номера палат, я вышла из ординаторской и увидела своих ребят, стоящими возле сестринского поста. Все уткнулись: кто в методички, кто в книги. Мне даже смешно стало при виде этой картины. Вспомнила себя.

Подойдя поближе, я положила листочки на стол и обратилась к ним:

– Значит так, ребят, здесь записаны фамилии пациентов и номера палат. Как на экзамене – тяните билет, и кому как повезет.

Всем скопом студенты подобно стае воробьев налетели на листочки и судорожно начали читать написанное. На лицах промелькнула тень удовлетворения – зная диагноз, проще ориентироваться в объективных данных.

– Сейчас вы идете к своим пациентам, собираете анамнез, проводите осмотр, а именно – пальпацию, перкуссию, аускультацию легких, сердца*. Включительно пальпацию живота по Образцову – Стражеско*, печень по Курлову*, то есть все как учили на пропедевтике*. Кому – то из вас достались пациенты с ИТП – идиопатической тромбоцитопенической пурпурой, кому – то с гемолитической анемией. Так что я думаю, вы поняли, что я от вас хочу. Среди них есть некоторые, соответственно, с увеличенной печенью. Определяем границы, делаем пометки ручкой. Детки не будут возражать. Экскурсию легких* также следует определить! Не забываем. Через час, подходите к посту, и мы с вами посмотрим братьев Нурбаевых с талассемией – классика стиля, как говорится в одной рекламе. Очень ярко выраженные стигмы дизэмбриогенеза*: скошенный череп, монголоидность, строение лица, характерное для этого заболевания. Один, кстати, после спленэктомии*. Все понятно?

Студенты дружно кивнули, и я отвела их всех к нужным палатам, оставив выполнять полученные задания.

Открыв дверь ординаторской, я вошла внутрь и увидела Быкова, сидящим за компьютером.

– Виталий Олегович, вы заняты?

Он оторвался от экрана и поверх припущенных на переносице очков бросил на меня короткий взгляд.

– Нурбаевы?

– Да, хочу студентам показать.

– Они в палате. Сегодня выписываю их.

– Как прошла операция?

– Нормально. Анализы в норме. Жить будут. По крайней мере, младший. Старшему операцию делали два года назад. Но ему недолго осталось. Его, скорее всего, и посмотрите.

Утвердительно кивнув, я подошла к своему столу. Необходимо было заняться обычной писаниной, которая имела плохую привычку, увеличиваться с каждым указом Минздрава. Переговариваясь с Виталием Олеговичем, я незаметно для себя выполнила половину того, что нагреблось за неделю. Взглянув на часы, увидела, что прошло уже полтора часа. Что ж, думаю, студенты уже готовы и, наверняка, ждут меня в холле. Закрыв файлы и сохранив их в папке, я отодвинула стул и обратилась к Быкову:

– Виталий Олегович, в какой палате братья Нурбаевы?

Тот, вдруг, резко привстал со своего рабочего места. Вообще – то, в этом не было ничего необычного – он был очень порывистым и импульсивным человеком. Быстро шагая, и не говоря ни слова, Быков пошел к двери кабинета. Я сразу же поняла, что это была негласная фраза:

«– Я тебе сам все покажу».

Выскочив вслед за ним, поспешила догнать его.

Студенты стояли там, где и договаривались. Кивнув в сторону Быкова, я дала им понять, что нужно следовать за ним.

Виталий Олегович привел нас к десятой палате и, не стучась, вошел внутрь. Студенты поспешно подошли ко мне и кучкой столпились у двери. Неожиданно, она открылась и выглянула голова Быкова:

– Ну что стоим, как будто не свои? Проходим!

Удивленно приподняв брови, я взглянула на него и неожиданно для себя поняла, что он решил сам рассказать историю болезни знаменитых братьев Нурбаевых.

Виталий Олегович, вытянувшись, словно по струнке, уже поджидал нас.

– Здравствуйте!

Студенты хором поздоровались с ним.

Не удостоив их даже взглядом, он протянул стоящей поблизости Карине историю болезни и выпалил:

– Читай вслух!

Карина быстро взглянула в мою сторону – в ее глазах мелькнул страх. Я кивнула, давая понять, что все нормально. Девушка открыла историю и начала с анамнеза заболевания.

Быков резко остановил ее.

– Девочка, ты, когда видишь в первый раз пациента, какой вопрос задаешь?

Карина, еще больше смутившись, тихо ответила:

– На что жалуетесь.

Я не смогла удержаться и кратко усмехнулась. Последующая реакция Быкова была довольна очевидна, по крайней мере, для меня.

– Шутишь что ли?

Виталий Олегович пристально смотрел на девочку, не отрывая от нее взгляда. Морщинки очертили веселый блеск глаз. Карина, в свою очередь, стала красной как помидор.

– Дите, как ты можешь спросить человека, на что он жалуется, не зная его имени и фамилии?