Мисс Магадан

В назначенный срок Миша улетел в Париж, чтобы начать в столице моды новую жизнь. Катя провожала его и плакала.

Всю правду о своем физическом состоянии Катя узнала только спустя две недели, когда сняли бинты. Правая щека была обезображена ожогом. Врач сказал, что со временем состояние немного улучшится, и прописал какие-то мази, но о полном восстановлении речь не шла.

– Вам еще повезло, что не пострадал глаз.

Девушку передернуло. «Вам повезло». Все последнее время твердят о каком-то фантастическом везении. Неужели люди и впрямь считают, что она должна прыгать от счастья и радоваться, что жених погиб, а она осталась? Радоваться, что из королевы красоты превратилась в урода, но зато целы глаза.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? Я профессиональная модель, я больше ничего не умею, даже школу не закончила. Я этим семью кормлю, поймите. У меня мама больная.

Врач вздохнул.

– Потребуется дорогостоящая операция. Может, и не одна. Лучше всего за границей, и то нет гарантий, что удастся полностью избавиться от шрама. Мне искренне жаль, поверьте. У меня дочь вашего возраста. Но видимо, вам придется искать другую работу.

Несколько раз приходил следователь. Поиски убийцы Андрея Черепова продолжались, но Кате показалось, что дело только еще больше запуталось. Она чувствовала себя очень слабой. Все, что она могла сделать теперь для Андрея, – родить и воспитать его ребенка.

А потом на пороге барака возник незнакомый молодой человек, по виду немногим ее старше.

– Меня зовут Кирилл Черепов. Я сын Андрея Павловича.

– От первого брака? Он говорил…

– От единственного. Вы не успели пожениться. Надеюсь, вы понимаете, что по закону я единственный наследник.

Кате было так плохо, что она не могла даже сконцентрироваться, вникнуть в то, о чем говорит этот парень. Андрей рассказывал, что давным-давно уже был женат и что у него есть сын в другом городе, который знать его не желает. Так вот он какой? Зачем он пришел теперь в ее дом? Быть может, ему тоже больно из-за смерти отца. Несмотря на жару, Катю бил озноб, она куталась в старую мамину шаль.

Кирилл был похож на Андрея внешне – те же резкие движения, жесткий взгляд. И все же за всем этим угадывался совсем другой характер. Но Кате не хотелось об этом думать, она с трудом держала себя в руках.

– Я… что… хотите чаю?

– Лучше кофе, если есть.

– Есть, но только растворимый.

– А, сойдет, – поморщился Кирилл. – Не подумайте, что я чудовище, но во всем должна быть справедливость. Мы с матерью всю жизнь по коммуналкам мыкались, а он жил тут в роскоши.

– Что вы хотите от меня? – прямо спросила Катя.

– Хочу, чтобы вы поняли, что претендовать на какое-либо имущество вы не имеете права.

– Но мы должны были пожениться…

– Но не поженились, – резонно заметил молодой человек. – Вот если бы машина взорвалась на час позже, после ЗАГСа, мы делили бы с вами наследство. А так все теперь мое.

– У нас ребенок будет. Ваш брат или сестра…

– Я слышал об этом. Поэтому вот, – он швырнул на стол незапечатанный конверт с деньгами.

– Я могу взять что-нибудь на память об Андрее?

Кирилл покачал головой.

– Вы ему никто. А я ему сын. Насчет ребенка – еще неизвестно, родится он или нет. И будет ли нормальным. Я бы на вашем месте эти деньги потратил на аборт, если еще не поздно.

– Но вы же даже не общались…

– Сейчас это не имеет значения. Прощайте.

Он встал и вышел, не допив кофе. А Катя вдруг осознала, что она больше никогда не попадет в дом, хозяйкой которого должна была стать. Не вдохнет запах рубашек Андрея, не заплачет на его подушке.

Все, что осталось, – его ребенок под сердцем. И Катя сохранит этого малыша, во что бы то ни стало. Она заставила себя лечь в постель, накрылась одеялом и постаралась забыть о Кирилле.

С тех пор как погиб Андрей, Катя еще ни разу не видела снов. Будто проваливалась ночью в зияющую дыру беспамятства. А тут вдруг в своем дворе, зимой, и посреди двора стояла корзина с подснежниками. Катя удивилась. Откуда цветы? Даже во сне она помнила, что ее любимый умер и это произошло на самом деле.

Потом вдруг двор исчез, а Катя непонятно как оказалась в лабиринте, стены которого были изо льда, она шла вперед, но за каждым поворотом оказывался новый поворот. От отчаяния она закричала, и стены разбились, они вдруг посыпались на нее, осколки ранили острыми краями, причиняя нестерпимую боль.

Катя проснулась уставшей, будто и не спала совсем. Пошла на кухню и стала печь яблочную шарлотку, используя простой рецепт, которому мама научила ее еще в шесть лет. Когда пирог был почти готов, в подъезде раздались крики.

– Облава! – голосил рыжий Колька, местный дурачок, стучась во все двери.

Это значит, за кем-то из жильцов барака вновь приехала милиция. Раз в пару месяцев такое непременно случалось. Они еще в детстве научились не бояться. Это было частью быта такой же, как отсутствие горячей воды, как необходимость греть холодную в эмалированном тазу на плите для того, чтобы просто помыться.

Катя выглянула в окно. Так и есть. Серый милицейский «газик». Через минуту кто-то вновь забарабанил в дверь. Настойчиво. Пришлось идти открывать.