Мисс Марпл из коммуналки

Близоруко щурясь, всхлипывая, баба Надя подцепила ногтем планочку, дернула за хвостик.

Тот послушно поехал. Зубы клацнули и уменьшили диаметр канта.

«Надо же, как все удобно устроено».

Надежда Прохоровна вновь примерила кепку.

Теперь туго.

Поклацала железными зубами, подогнала размер под свою голову – кепка удобно устроилась на затылке.

Надо же, как все… Чего только не придумают эти американцы…

Почему именно американцы, а не французы или, скорее всего, китайцы, баба Надя додумать не успела.

Возня с кепкой и рассопливившимся носом помогла отвлечься.

Надежда Прохоровна извлекла из кармана носовой платок, обтерла нос, глаза и губы и встала прямо, устойчиво, как очнувшийся от тысячелетних грез гранитный памятник.

Все продолжается. Солнце катится по небу. Ветер гоняет мусор и пожухлую листву. За забором рычит бульдозер.

Или экскаватор.

Надежда Прохоровна осторожно, нащупывая под травой рытвины и камни, вышла на тротуар.

Посмотрев по сторонам, приметила невдалеке шумную компанию ребятишек, спешащих куда-то с портфелями, заторопилась к ним. Узнать у маленьких пермяков, где находится ближайшее отделение милиции.

Давно обещанное синоптиками пришествие позднего бабьего лета состоялось, раскрасило московский квартал ярчайшими осенними красками. Могучие клены – бабы-Надины любимцы – сверкали под солнцем, как огромные спелые апельсины. Практически ровные полукружья крон стояли вдоль дороги, словно выложенные на тарелку половинки южных плодов.

Чуть влажный асфальт казался умытым. Надежда Прохоровна брела по тротуару и вдыхала родной бензиновый воздух.

Как дома хорошо!

И каждая собака знает. И приветливо болтает свешенным из пасти языком, пробегая мимо по своим собачьим делам…

Надежда Прохоровна неплохо выспалась в купе мягкого вагона, в котором ехала практически одна. И теперь хвалила себя за сдержанность и благоразумие.

В разысканную на пермских улицах милицию она так и не зашла. Остановилась на крыльце и, вспоминая горький опыт общения с родной московской милицией, повернула вспять.

«А что вы видели, уважаемая?»

«Так грузовик. Прям на меня помчался».

«А номер вы запомнили? Свидетели были?»

«Свидетель – был. Бабушка с авоськой. А номер, простите, не разглядела. Перепугалась очень».

«А что вы вообще в Перми забыли?»

В уральский город баба Надя явилась на разведку и объяснять все милиционерам, причитая: «Меня вот точно задавить хотели!» – не очень-то хотелось.

Пришлось бы рассказывать о Софьюшке, о Насте, Алешу привлекать…

А у Алеши – начальство.

У Софы – стенокардия.

Настенька так вообще хорошая девочка. (Только вот ключи меняет почему-то…)

Надежда Прохоровна очень правдоподобно представила, как недовольно морщится невнимательный к ее словам милиционер, звонит в Москву – подтвердите, пожалуйста, какие такие убийства нам тут гражданка перечисляет, – и начинается вязкая, многодневная кутерьма с расспросами, розысками свидетелей…

Нет. Пропадать в этой Перми на несколько дней тоже негоже.

Лучше уж отсюда следствие начать. Оно и так здесь уже начато…

Да и Софе будет трудно объяснить, почему она вдруг отправилась о ее племяннице расспрашивать. И Насте…

Не так уж много близких людей у Надежды Прохоровны Губкиной осталось, чтоб обижать их недоверием.

Да и был бы толк.

Какой-то пьяный не справился с управлением на плохой дороге. Машина тяжелая, скорость большая, вильнул в сторону, и всех делов.

Его и искать-то, поди, никто не будет.

Если только грузовик…

Надежда Прохоровна заставила себя думать о происшествии как о странном совпадении, сосредоточилась на главном – Настенька хорошая девочка – и поехала домой. В мягком купе, без всяких генералов, но зато и без болтливых зверушек.

Вот только валидол всю ночь держала под онемевшим языком.

…Родимый дом показался из-за поворота, Надежда Прохоровна перехватила поудобней полегчавшую дорожную сумку – все пирожки, колбаски съедены, водичка выпита, свернутое в трубочку старое пальто и платье ничего не весят – и привычно вскинула голову: с этого угла, в единственном месте, видны ее окна. Старый вяз расправляет толстые ветки и сквозь большую щель виднеется кружевной балкончик (на который техники из ЖЭКа давно не рекомендовали выходить) и два окошка в тюлевых занавесочках.

Окошки поприветствовали хозяйку, Надежда Прохоровна бросила рассеянный скользящий взгляд левее и… замерла.

В окне соседней квартиры стоял покойник.

Стоял коленями на подоконнике и сосредоточенно дымил сигаретой в раскрытую форточку.

Надежда Прохоровна позабыла, что умеет дышать. Окаменела телом, остановилась на углу и едва не выронила из левой руки сумочку.

Алиев Нурали Нурмухаммедович. Стоял на подоконнике и затягивался дымом в одной ему свойственной манере: воздух шумно втягивается сквозь растянутые, ощеренные губы, сигарета висит у самого рта, зажатая большим и указательным пальцами.

Надежда Прохоровна не раз встречала соседа на площадке перед квартирой, куда выгоняла мужа некурящая супруга. Его манеру курить она знала преотлично…