Мисс Марпл из коммуналки

– Что-то у меня сегодня настрой не соответствует, – признался наконец Вадим Арнольдович и, выпрямив спину, оторвал пальцы от оккультного блюда.

– А может, это не вы? Может быть, все оттого, что Нурали Алиев – мусульманин? – доверительно прошептала Софа, налегая грудью на стол. – У них другой рай?

– Глупости, – после секундной заминки отмахнулся ученый-востоковед. – В юности мы вызывали дух Тамерлана, а уж его-то православным никак не назовешь.

Говоря все это, Вадим Арнольдович с любопытством наблюдал за Надеждой Прохоровной. Еще недавно внутренне скукоженная, она расправилась, отчетливо видимый испуг уступил место всегдашней уверенности: Надежда Прохоровна выпрямила плечи и смотрела на визави уже не ерзая взглядом от переносицы до подбородка. Соседка показалась Вадиму Арнольдовичу человеком, принявшим некое решение и явно испытывающим от этого облегчение.

– Арнольдыч, у тебя таблетки от головы нет? – спросила совершенно прежним тоном.

– Счас, Наденька, принесу, – всполошилась добрейшая Софья Тихоновна.

– Подождите, – с усмешкой остановил ее сосед. – Давайте попробуем другую методу. – Он встал, обогнул стол и, остановившись за спиной Надежды Прохоровны, склонился над ее плечом. – Позволите? Китайский точечный массаж. Помогает быстрее и лучше любых лекарств.

– Дозволяю. Экспериментируй.

Бабушка Губкина села прямо, скрестила руки на животе и закрыла глаза.

Уже ночью, проходя из ванной в свою комнату, Софья Тихоновна застала подругу у входной двери. Лишенная какого бы то ни было смущения, Надежда Прохоровна увлеченно таращилась в дверной глазок.

Софа нерешительно потопталась за ее спиной, деликатно произнесла «кхм», но Надя только отмахнулась не оборачиваясь, и Софьюшка, вконец расстроенная загадочным поведением подруги, отправилась в опочивальню.

«Не хочет, и не надо. Придет время, сама расскажет».

Или не расскажет. Упрямство и своеволие приятельницы Софья Тихоновна давно воспринимала как должное.

Вот Клава… Клава – другое дело. Она бы ни за что не вышла из прихожей, не добившись правды…

Сидеть возле двери, где гуляли сквозняки, лишенной парового отопления большой квартиры было зябко. Надежда Прохоровна держала руки под мышками, смотрела в темноту и слушала тишину засыпающего дома.

Уже давно перестали звучать на лестнице шаги припозднившихся жильцов, давным-давно в последний раз хлопнула скрипучая дверь в подъезде, Надежда Прохоровна таращилась в угол и старательно отворачивалась от едва мерцающего прямоугольника в закутке на повороте к кухне. Фонарный свет проникал через кухонное окно, скользил по стенам, добирался до зеркала и оглаживал серебристую муть мягкой желтой лапой.

Лапа эта была живой и пятнистой. Свет разбивала жидкая осенняя листва березы во дворе, по зеркалу ползли неясные бесформенные тени…

Жуть!

Не оглядываться и забыть!

И только маленький, выбравшийся из хозяйской комнаты котик составлял компанию караульной. Он побродил вокруг, огладил хвостом и щечками ноги и, поприветствовав таким образом, испросив дозволения, взобрался на Надины колени.

Свернулся уютным, теплым шариком и запел кошачьи серенады.

Надежда Прохоровна перекинула меховой комок поближе к животу и рассеянно погрузила пальцы в теплую шерсть.

Что подумала о ней Софа?

Наверное, вздохнула бабушка Губкина, решила, что совсем подружка взбесилась. Чужие двери нюхает, подъезды стережет… Хорошо, хоть успела обратно в квартиру заскочить, когда услышала, что Софа из ванной выходит. А то б опять застала за обнюхиванием чужого замка… Стыдоба!

Но к сорок первой квартире Надежда Прохоровна выбегала не зря. Не зря склонялась к сквозной замочной скважине – на этот раз из квартиры соседей совершенно ощутимо тянуло сигаретным дымом…

И – чу!

Надежда Прохоровна приникла к щелке ухом: в соседской квартире кто-то тихо плакал. И не в комнате или на кухне, а, скорее всего, стоял почти у двери и жалобно всхлипывал.

Гульнара? Или ребенок?

Нет, не ребенок. Плач явно женский. Тягучий, безысходный, так плачет бедная вдова с четверыми детьми, убивается у вешалки, уткнувшись носом в пальто погибшего мужа…

Эх, горюшко-то!

Такие вот заунывные стенания и вызывают духов! Так вызывают, что покойники покурить приходят и соседям мерещатся!

Конкретно при этих размышлениях Надежда Прохоровна услышала, как прекратился в ванной шум льющейся воды, Софа вышла в коридор. Она юркнула обратно, захлопнула дверь и сделала вид, что шибко интересуется через глазок происходящим на лестнице.

Незачем перед Софьюшкой свой беспокойный облик лицом выставлять. Об оживших покойниках на ночь лучше не разговаривать. Ну их.

Баба Надя села перед дверью на табуреточку, подтянула под себя ноги и стала ждать.

Чего?

Уж точно не явления души невинно убиенного Нурали Нурмухаммедовича!

Баба Надя надеялась услышать тихий скрип открываемой соседской двери и убедиться – был мужчина! Не пригрезился!

Во-первых, из квартиры точно пахло сигаретным дымом, а во-вторых… ну не сошла же с ума в одночасье Надежда Прохоровна Губкина! Должен быть мужик в квартире! Живой, не призрак.