Мисс Моул

– Кажется, будто я знаю его давным-давно. Вам ведь знакомо такое чувство, которое возникает с некоторыми людьми, правда? И сегодня мистер Пилгрим вел себя так дружелюбно. Я тут подумала: а не устроить ли нам рождественскую вечеринку? Для Говарда, ну вы знаете.

– Об этом тебе следует поговорить с отцом, – сказала Ханна.

Она медленно отправилась к себе в спальню; ноги гудели от тяжести. Бесполезно бегать от мистера Пилгрима: сколько ни увиливай и ни прячься, в конце концов он ее поймает, и если вместе с ней он поймает Этель, то потеря для одной уравновесится выигрышем для другой. Возможно, тогда они с мистером Пилгримом наконец сочтутся. Мир что‐то приобретет в лице счастливой Этель – если подобный мужчина способен сделать бедняжку счастливой, – а Ханна Моул получит свою выгоду вопреки ему.

Погруженная в такие размышления, она прошла мимо полуоткрытой двери в комнату Рут, но девочка, окликнув экономку, остановила поток ее мыслей.

– Это вы, мисс Моул? – робко спросила она. – Я просто засомневалась, вдруг это папа, – объяснила она, – вот и спросила. Ваши шаги, мисс Моули, сегодня не такие. Обычно вы взлетаете по лестнице быстрее всех.

– Да, мне говорили, – вздохнула Ханна.

– Вы устали?

– Да, если честно.

– О боже! А я боялась, что у вас выдался скучный вечер. Мне так понравился концерт, и Уилфрид по дороге домой был очень мил, не хвастал и не ерничал. Он так себя ведет только рядом с вами. И у Этель сегодня хорошее настроение, а через несколько дней приедет Говард, но мне не нравится видеть вас усталой. Надеюсь, мы вас не слишком утомим.

– Я тоже на это надеюсь, – лукаво улыбнулась Ханна. – Утром все будет в порядке, – бодро добавила она, но еще долго не ложилась, сидя в холодной спальне за шитьем платья для Рут, чтобы отблагодарить ребенка, которого побоялась поцеловать, за первый проблеск заботы.

Глава 21

Приезд Говарда Кордера, к несчастью, совпал с получением письма от мистера Бленкинсопа, и то, что задумывалось как радостная семейная встреча, превратилось в изложение взглядов преподобного на молодое поколение. Предметом речи служил мистер Бленкинсоп, но все чувствовали, что дойдет дело и до примеров из семейного круга, поэтому Уилфрид с живостью, а Говард смиренно ожидали выговора. Мистер Кордер, как ни странно, избавил их от этого и, внезапно прервавшись, с улыбкой заметил, что не хочет портить Говарду первый вечер дома. Уилфрид повел бровью в сторону мисс Моул, а Говард не поднимал глаз от своей тарелки. Казалось, ему единственному в семье досталось терпение, которого так не хватало остальным Кордерам, вместе со способностью быть довольным при малейшей возможности.

– Говард должен сообщить нам все новости из Оксфорда, – заявил отец семейства, великодушно уступая сыну роль оратора.

– О, да все как обычно. Разве что частые туманы, – сообщил Говард, и внезапно Этель с Уилфридом, уловив еле заметное движение во главе стола, заговорили одновременно.

Уилфрид вежливо махнул кузине рукой:

– Продолжай, я тебе уступаю.

– Да ничего особенного. Я просто хотела сказать: забавно, что ты получил письмо от мистера Бленкинсопа…

– Забавно? – вскричал Роберт Кордер.

– То есть странно, потому что я получила письмо от Пэтси Уизерс. Она больше не хочет помогать мне с клубом для девушек.

– В самом деле? Что ж, я уверен, у мисс Уизерс имеется веская причина для подобного решения. Не вижу ни малейшего сходства между ней и мистером Бленкинсопом.

– Конечно, нет! – горячо согласилась Этель. – Но она обещала помощь, а теперь говорит, что вечер среды ей не подходит. Ой! Возможно, ей нравится посещать вечернюю службу в будние дни.

– Надо же, какая странность, – съязвил отец. – Кстати говоря, в последний раз она действительно присутствовала. А я тебе говорил, что собираться в клубе по средам было ошибкой.

– Но девушки так захотели, а клуб ведь для девушек!

– Тогда будь готова терять помощников.

– Лучше бы порадовалась, – посоветовала Рут. – Ненавижу Пэтси Уизерс!

– Рути, Рути!

– Да, ненавижу! – упрямо повторила девочка. – Она похожа на ячменную карамель, желтая и липкая, и голос у нее такой же приторный и виляющий, и разговаривает она со мной так, будто мне шесть лет.

– Если бы тебе было шесть, я бы отправил тебя в постель, – проворчал преподобный. – Я не потерплю таких замечаний у себя за столом.

– А сам так же говорил о мистере Бленкинсопе, – надулась Рут.

– Это другое, не сравнивай, – бросил отец и вышел из столовой. Это был его обычный способ подчеркнуть недовольство, которое он не хотел выражать в словесной форме; вероятно, проповедник считал, что своим уходом оставляет домочадцев в подавленном настроении. Этель и вправду выглядела испуганной, а Рут – мрачной, пока следующая ее реплика не заставила Уилфрида громко расхохотаться.

– Мне кажется, людям вредно быть священниками, – заявила девочка, а Этель воскликнула:

– Тише, Уилфрид, тише! Отец услышит тебя! А ты, Рут, не должна так говорить, это неправильно. Священник – благородная профессия. Правда, мисс Моул?