Мисс Прайс и волшебные каникулы

Он купался долго. Ребята ходили по дому на цыпочках, в нервном возбуждении, словно наверху шла серьезная операция.

Через некоторое время они услышали, как Эмилиус включает то горячую, то холодную воду и, чуть фальшивя, напевает шекспиров­скую песенку.

— Ему нравится, — догадался Чарльз.

Вымытый Эмилиус помолодел лет на десять. А в костюме и ботинках с пряжками обнаружилась некая старомодная оригиналь­ность. Костюм пришелся как раз впору, и Кэри догадалась, что отец мисс Прайс был таким же худым и угловатым, как и она сама. Мягкие, мышиного цвета волосы в беспорядке падали Эмилиусу на лоб и в сочетании с его новым одеянием придавали ему весьма романтичный вид.

Мисс Прайс критически его оглядела и, кажется, осталась довольна. Она взяла ножницы и расческу и слегка подравняла волосы у него на затылке.

— Так значительно лучше, — причесав Эмилиуса, сказала она — сказала просто и гордо, будто лично его изобрела. — А теперь посмотрим ваши ногти...

Эмилиус смиренно позволял делать с собой все: поворачивать, повязывать галстук, поправлять воротничок; он как бы отдавал дань почтения искусному мастерству хозяйки — Той, которой виднее, что делать.

Вместо чая решили устроить пикник и полями провести гостя в Пеппериндж-Ай. По дороге Эмилиус с блестящими глазами называл каждое поле или лес, и даже у мисс Прайс был непривычно растро­ганный вид. Но отцовский дом в Пеппериндж-Ай Эмилиус отыскать не смог. Ему казалось, что тот стоял на месте теперешнего дома священника. Потом все настояли на том, чтобы пойти на кладбище — посмотреть, а вдруг Эмилиус там похоронен. Но оказалось, что нет — во всяком случае, ему не удалось найти собственную могилу. Зато он обнаружил могилу своей тети, Сары Энн Ховдэй, и, счистив лишайник с почти стершейся надписи надгробия, прочел, к своему удивлению, что тетя скончалась 27 августа 1666 года, в тот самый день — это, кажется, было вчера? — когда у него в комнате появились ребята.

— О господи, — расстроилась мисс Прайс. — Мне очень жаль. Может, лучше вернуться домой...

— Нет, — мрачно ответил Эмилиус. — Харон ждет всех. Лучше жить хорошо, чем жить долго. Я не видел ее с тех пор, как был ребенком... — Он вздохнул. — Нет добра без худа.

— И нет худа... — подхватил Чарльз.

Мисс Прайс резко обернулась:

— Что ты хочешь этим сказать, Чарльз?

— Ничего, — отозвался пристыженный Чарльз и нагнулся за ка­мешком.

— Он думает о доме, — сказала Кэри. — Может, пойдем, по­смотрим?

— Ну в самом деле, Кэри... — начала шокированная мисс Прайс.

— Я хочу сказать, раз это все равно близко? Что толку возвра­щаться! Будем только сидеть и хандрить. Это его подбодрит, — поспешно прибавила Кэри, — я имею в виду, что дом-то теперь его...

— Он мог сохраниться? — спросил Эмилиус.

Мисс Прайс задумалась.

— Собственно, почему бы ему там и не быть... Вы знаете дорогу?

Дорогу-то он знал хорошо — по улице Медника — но та, как выяснилось, превратилась в проселочную тропу и терялась на какой-то ферме. На воротах красовалась надпись: «Посторонним вход воспрещен» и путников облаяла большая черная собака.

— Неважно, — сказал на это Эмилиус.

Он вдруг решительно возглавил процессию, повел ее назад, к дороге и, обогнув фермерские постройки, направился через поля и рощицы к подножию Холма. Мисс Прайс запыхалась и растрепалась: она не привыкла перелезать через изгороди.

— Вы уверены, что там нет быка? — обеспокоенно спрашивала она, кое-как взгромоздившись на верхнюю перекладину высочен­ных ворот.

Наконец, удалось отыскать тропинку — едва приметную ложбинку среди дерна. Над ними круто возвышался Холм — известняк, коло­кольчики и сросшиеся стволами буковые деревья. Мисс Прайс, Эми­лиус и ребята карабкались на его гребень до тех пор, пока у их ног не распахнулся горизонт и приятный ветерок не повеял на их лица. Кэри нашла «чертов палец», мисс Прайс потеряла перчатку. А Эми­лиус, который в продолжение поисков неизменно шел впереди, неожиданно свернул куда-то и исчез. Когда к нему присоединились остальные, он стоял в какой-то яме, по колено в костянике, а вокруг, среди кустов бузины и ползучей жимолости,валялись камни и булыж­ники. «Неужели это все, что осталось от дома?» — подумала Кэри и слезы разочарования навернулись ей на глаза.

— Он и в самом деле стоял здесь? — спросила она, надеясь, что гость ошибается.

— Разумеется, — заверил ее Эмилиус. Он явно был в приподнятом настроении, как будто эти обломки служили подтверждением тому, что он явился из глубины веков. Он взял мисс Прайс за руку, помог ей спуститься и оставил стоять на остатках фундамента, а сам принялся перепрыгивать с камня на камень, показывая расположение комнат.

— Вот здесь маленькая гостиная, здесь кухня. А тут, — воскликнул он, спрыгнув в длинную яму, — садик, в котором моя тетя выращи­вала сладкие травы. — Он столкнул рыжеватые булыжники с каких-то плоских камней. — А это ступеньки в погреб...

Он показал, где рос яблоневый сад, где находился скотный двор.

— Это был хорошенький опрятный домик, — с гордостью повторял он. — И я единственный наследник.