Мисс Свити

— Напрасно ты думаешь, что она не пыталась. Пыталась, да еще как. Но не забывай, что я адвокат. Меня на кривой не объедешь.

Он снова взял ее за руку, на сей раз крепко сжав запястье. Она беспомощно оглянулась. Стол Питера опустел. Официант уже убирал с него грязную посуду.

Где же Питер? А главное, где его накачанный друг?

12

Среда, 19 сентября 2001 года

Почтовый ящик блестел на солнце. Агата надраила его, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Ей до сих пор не давала покоя нотация, прочитанная инспектором Морсеном — дурно воспитанным толстяком, наверняка склонным к гипертонии. За всю свою долгую жизнь она ни разу не испытывала подобного унижения, не считая того раза, когда упрашивала своего второго мужа приютить мать и сестру. Как показало будущее, с ее стороны это был крайне опрометчивый поступок.

* * *

Саманта оценила бабушкины труды, когда спустилась за почтой. Эту ночь она провела в одиночестве. Алессандро привез ее домой около одиннадцати вечера. Она не пригласила его зайти. Возможно, из-за Питера, который, сидя за широкой спиной друга-мотоциклиста, честно следовал за машиной адвоката от ресторана до самого дома. А возможно, из-за того, что ее немного напугал тон, в каком Алессандро отзывался о своей жене.

Он заметно огорчился, и она чуть было не уступила. Устоять ей помогло второе железное правило мисс Свити: пусть помучается. Вернувшись к себе, она перечитала письмо Лиз Лукарелли, в котором та сравнивала мужа с домашним тираном.

Hey diddle diddle,
The cat and the fiddle…

Примерно полчаса она твердила про себя две эти жалкие строчки, пока наконец не заснула. Но и во сне ее преследовал взгляд Алессандро Лукарелли. Он опять заговорил о своей жене, и его глаза превратились в две узкие косые щелочки.

— Странно, — вслух удивилась она. — Из редакции ничего не прислали.

Такое случалось не впервые. Читательская почта отличалась таким же непостоянством, как и лондонская погода. Накануне Дня святого Валентина письма лились бурным потоком, и большая их часть, отправленная одиночками, содержала вопрос о смысле жизни. Еще одна небольшая эпистолярная лавина сходила на нее сразу после новогодних праздников — никто не работал, и люди заполняли досуг выяснением семейных отношений. В июле наступала горячая пора курортных романов, и Саманта тоже не сидела без дела. Напротив, сентябрь относился к числу более или менее пустых месяцев.

Ей пришлось наклониться, чтобы извлечь со дна почтового ящика три брошенных почтальоном конверта.

На одном из них значились ее имя и фамилия. Она почувствовала, как учащенно забилось сердце. Вскрыла конверт и вынула из него сложенный вчетверо листок бумаги формата А4. Внутри лежала прядь вьющихся волос. Вскрикнув, она развернула листок.

Вам очень идет новая прическа.

Буквы расплывались у нее перед глазами, но смысл послания она уловила.

Прядь волос принадлежала ей — это было ясно без всякого анализа ДНК.

Адам Смит не любил свое имя, считая его банальным. Поэтому свой парикмахерский салон он назвал «У Альфонса», хотя к французам относился скорее прохладно, не разделяя их противоестественной страсти к жаренным на сковороде лягушкам.

Когда Саманта не вошла, а ворвалась в парикмахерскую, он от неожиданности чуть не подпрыгнул. Его губы сами собой сложились в горькую складку: от сделанной накануне прекрасной укладки осталось одно воспоминание. Клиентка даже не дала себе труда расчесать волосы, совершенно не думая о том, что создает ему плохую рекламу. Нет, он предпочитал работать с пожилыми леди, которые, собственно, и составляли ядро его клиентуры, — пунктуальными и уделяющими должное внимание своему внешнему виду. Единственным исключением из этого правила была миссис Берден. Мало того что ее волосы вообще не желали укладываться, так она еще вечно ворчала, что он все делает не так. И тем не менее каждый месяц послушно являлась к нему краситься.

— Куда вы деваете обрезанные волосы? — не дав ему опомниться, приступила к допросу Саманта.

Она примчалась в парикмахерскую сразу, едва обнаружила в почте новое послание.

Парикмахер издал стон. Нет, эта современная молодежь его доконает. Девушки бегут к нему стричься, потому что у них, видите ли, появилась новая работа или новый жених. А назавтра уже жалеют о старом…

— А ведь я вас несколько раз спросил, хорошо ли вы подумали прежде, чем расставаться с такими изумительными волосами. И вы даже отказались взять себе прядь волос на память, — проворчал он.

— Я передумала.

— Боюсь, уже немного поздно. Если только попробовать парик…

— Нет, насчет пряди. Я как раз очень хочу сохранить одну на память. Куда вы деваете обрезанные волосы?

Он даже растерялся. И мысленно посочувствовал Агате Саммер — одной из лучших своих клиенток. Ее сестра Маргарет была определенно с приветом. А уж внучка… Законченная психопатка. Наверное, это у них наследственное.

— Я выбрасываю их на помойку, — ответил он, отступая к кассе, в ящике которой на всякий случай держал остро отточенные ножницы.

— Где эта помойка?