Миссия Икара

– Давай! У меня были мужчины. И к некоторым из них я обращалась со словами «дорогой» и даже «любимый». Но если ты, безжалостный эгоист, действительно хочешь знать правду, то она такова: я никогда никому не говорила «мой любимый». Тебе все ясно?

– Не заводись! – Эван потянулся к ней.

– Нет, нет! Убери руки…

– По-моему, ты только что просила тебя поцеловать. Что изменилось?

– Ты показался мне слишком рассудочным, а любовь, на мой взгляд, идет от сердца.

– Калейла, милая, рассудок с сердцем вечно не в ладах, но ко мне эта аксиома не имеет никакого отношения. Я тебя люблю. И если раньше мне было все равно, вернее, не особенно заботило, когда меня настигнет пуля, мгновенной будет смерть или мучительной, то теперь, поверь, хочется жить ради тебя. Искоренять зло, насаждать добро… И все это ради тебя!

Калейла внимательно посмотрела на Эвана.

– Послушай, – сказала она, – я тоже тебя люблю, но должна заметить, что «искоренение зла» – это то, чем я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. Это моя профессия. Однако, к сожалению, настанет время, когда необходимость во мне отпадет, то есть меня отправят на пенсию, и я окажусь как бы не у дел. Это меня заботит более всего, хотя, думаю, мой потенциал, в смысле знания и умения, не останется невостребованным.

– И каков же твой потенциал, позволь узнать?

– Во-первых, я свободно изъясняюсь на шести языках, на четырех – читаю и пишу. Во-вторых, мое происхождение. Словом, думаю, без работы не останусь.

– Блестящая перспектива, но кое о чем ты не упомянула.

– Например… – Калейла прищурилась.

– Например, я…

– Ради бога, Эван! Давай обойдемся без философствования…

– Дорогая моя Калейла, прежде всего давай научимся уважать друг друга. «Ради бога, Эван», «Давай не будем, Эван», «Пожалуйста, Эван» – эти императивы не для меня. Видишь ли, я тут окинул внимательным взглядом прожитую жизнь и понял, что большую ее часть прожил, руководствуясь правилами, свойственными эгоистам. Старался не связывать себя никакими обязательствами, ибо считал, что главное – свобода. В смысле – иду куда хочу, делаю что хочу. Плохо это или хорошо – неважно! Я так жил. Пожалуй, меня давным-давно поразил вирус, называемый «самодостаточностью». Сам, сам, сам… Но вот появилась ты, и от этой моей «самости» остались одни воспоминания. Ты ненавязчиво обратила мое внимание на то, чего у меня нет, и этим жестом заставила почувствовать себя идиотом… Мне никогда ничего не приходилось ни с кем делить. Я ни о ком не заботился настолько, чтобы броситься сломя голову с сообщением типа «Послушай, я сделал это» либо, наоборот, «Извини, я не сделал этого»… Конечно, у меня есть Мэнни, но он не очень-то покладистый старикан – у него на все свое мнение, и он не бессмертен. Дорогая моя, все дело в том, что у меня появился страх потерять тебя. Я не умею просить, ненавижу пресмыкаться, но я буду умолять, упаду ниц, стану делать все, чтобы тебе понравиться… только… только, пожалуйста, не бросай меня!

– О господи! – сказала громким шепотом Калейла, глотая слезы. – Ты сукин сын, вот ты кто!

– Дорогая моя! – Эван притянул ее к себе, крепко обнял. – Ты никогда ни о чем не пожалеешь!

– Уж будто бы… Думаешь, ты сахар? Ты безумно усложнил мою жизнь.

– А ты мою!

– Очень мило! – раздался звучный голос, сопровождаемый характерным покашливанием.

– Мэнни! – воскликнула Калейла, отталкивая Эвана.

– Интересно, и давно ты тут торчишь? – спросил Эван нарочито грубым тоном.

– Я появился, когда речь шла о мольбе и падении ниц, – ответил Вайнграсс, одетый в алый бархатный халат, перетянутый поясом с кистями. – Сильный мужчина на коленях… Это нечто! Это всегда срабатывает, мой дорогой мальчик! Никогда не подводит!

– Ты становишься день ото дня наглее! – заорал Эван.

– Он просто само очарование, – сказала Калейла.

– Я и то и другое, но говорите, пожалуйста, потише, иначе разбудите моих девчонок. И вообще, какого дьявола вы здесь в этот час?

– В Вашингтоне, между прочим, в этот час уже восемь, – заметила Калейла. – Как вы себя чувствуете?

– А-а-а… – Он залихватски махнул рукой. – Я спал, но не мог заснуть, потому что вы только и делали, что будили меня, открывая дверь каждые пять минут.

– Каждые пять минут? – улыбнулась Калейла. – Это вряд ли…

– Так что же такого интересного вам поведал мой друг Митчелл? В Вашингтоне сейчас восемь, если не ошибаюсь?

– Как всегда, вы не ошибаетесь, а я как раз собираюсь кое-что объяснить.

– Какие уж там объяснения! На вас нужно только посмотреть…

– Мэнни, ты, наконец, уймешься? – рявкнул Эван.

– Захлопни, сынок, свой ротик! Пусть говорит эта очаровательная леди…

– Мне надо уехать. Вот что! На день, может, на два.

– Куда? – встрепенулся Кендрик.

– Я не могу тебе этого сказать… мой любимый.

Глава 31

«Леди и джентльмены, добро пожаловать в международный аэропорт Стейплтон! Город Денвер приветствует вас. Персонал аэропорта к вашим услугам. Местное время в штате Колорадо три часа пять минут пополудни».