Миссия Икара

– Но вернемся к тому, что я пытаюсь тебе растолковать. – Лицо Вайнграсса стало серьезным. Глядя на Кендрика, он несколько раз глубоко вздохнул и продолжил: – Понимаю, тебе, возможно, хочется отойти от дел и спокойно, счастливо пожить рядом с моей арабской дочкой. Ты уже заслужил уважение страны и даже мира. И все-таки призываю тебя подумать. На посту вице-президента ты сможешь сделать такое, что не под силу большинству людей. С вершины горы откроются большие возможности для борьбы с коррупцией, со всеми этими людишками, которые ведут свою грязную игру. Подумай, Эван. Но пока все, о чем я прошу тебя, – это выслушать Дженнингса. Прислушайся к тому, что он хочет тебе сказать.

Они внимательно посмотрели друг другу в глаза, отец и сын, знающие друг друга как самые близкие, родные люди.

– Что ж, я позвоню ему и попрошу о встрече, хорошо?

– В этом нет необходимости, – ответил Мэнни. – Все уже устроено.

– Что?

– Завтра Лэнг будет в Лос-Анджелесе в «Сенчури-Плаза». Там состоится обед в память покойного государственного секретаря. После этого он немного приведет себя в порядок, а к семи часам будет ждать тебя в отеле. И тебя тоже, моя дорогая. Лэнг на этом настаивает.

Двое агентов охраны в вестибюле возле президентских апартаментов сразу же узнали конгрессмена. Они кивнули ему и Калейле, а человек, стоявший справа, повернулся и позвонил в колокольчик. Через несколько мгновений Лэнгфорд Дженнингс открыл дверь. Он выглядел бледным и изнуренным, с темными кругами под глазами. Дженнингс попытался выдавить из себя знаменитую президентскую ухмылку, но не смог. Вместо этого лишь нежно улыбнулся и протянул руку:

– Здравствуйте, мисс Рашад. Для меня удовольствие и большая честь познакомиться с вами. Пожалуйста, входите.

– Благодарю вас, мистер президент, – ответила Калейла.

– Эван, очень рад видеть вас снова.

– И я рад вас видеть, сэр, – отозвался Кендрик и, входя, подумал, что Дженнингс выглядит постаревшим, таким он его еще не видел.

– Пожалуйста, садитесь. – Президент провел гостей в гостиную к двум стоявшим друг против друга диванам, которые связывал между собой круглый покрытый стеклом кофейный столик. – Пожалуйста, – повторил он, жестом указывая им на диван справа, а сам направляясь к тому, что был слева. А после того как все уселись, добавил: – Мне нравится смотреть на привлекательных людей. Полагаю, мои клеветники нашли бы это очередным признаком моей чрезмерной поверхностности, но мне по душе, как сказал однажды Гарри Трумэн: «Я лучше стану смотреть на голову лошади, чем на ее задницу». Простите меня за мой язык, молодая леди.

– Я не слышала ничего такого, за что мне следовало бы вас прощать, сэр, – откликнулась Калейла.

– Как поживает Мэнни?

– Он, видимо, не выиграет, но принимает бой, – ответил Эван. – Я так понял, что вы приезжали к нему несколько недель назад?

– Я плохо поступил?

– Вовсе нет, но было немного жестоко с его стороны не рассказать мне об этом.

– Это была моя идея. Я хотел дать вам обоим время все обдумать, а обратился к Вайнграссу потому, что мне надо было побольше узнать о вас, чем это можно вычитать в документах, написанных правительственным жаргоном. Он оказался единственным живым источником. Прошу меня простить.

– Вам не за что извиняться, сэр.

– Вайнграсс – смелый человек. Он знает, что умирает, но обращается с неотвратимой смертью так, словно она ему совершенно не страшна. Я не надеюсь дожить до восьмидесяти одного года, но если доживу, то постараюсь иметь столько же мужества.

– До восьмидесяти шести, – ровным голосом поправил Кендрик. – Я тоже думал, что ему восемьдесят один, но вчера выяснилось, что ему на самом деле восемьдесят шесть.

Лэнгфорд Дженнингс пристально посмотрел на Эвана, потом откинулся на спинку дивана, выгнул шею и засмеялся тихо, но от всей души, так, словно только что услышал очень забавную шутку.

– Что тут смешного? – удивился Эван. – Я знаю Мэнни уже двадцать лет, но он никогда не говорил правды о своем возрасте, даже умудрился изменить его в паспорте.

– Это как-то не стыкуется с тем, что он рассказывал мне, – объяснил президент, продолжая смеяться. – Я не стану загружать вас подробностями, однако он мне кое-что прояснил и был чертовски прав. Между прочим, я предложил ему занять очень высокую должность. А он ответил: «Простите, Лэнг, не могу ее принять. Не могу себе позволить обременять вас моими взятками».

– Мэнни большой оригинал, мистер президент, – заметила Калейла.

– Увы, годы никого не щадят… – грустно произнес Дженнингс, и лицо его потемнело. Потом он взглянул на Рашад: – Ваш дядя Митч просил передать вам привет.

– Правда?

– Пейтон уехал час назад. К сожалению, понадобилось срочно вернуться в Вашингтон, но вчера он настоял на том, чтобы мы с ним повидались, прежде чем я встречусь с конгрессменом Кендриком.

– Почему? – смущенно поинтересовался Эван.