Миссия к звездам

Когда она пришла, Малтби вышел наружу и стал наблюдать за поднимавшейся по небосклону луной. Темнота — он заметил это явление еще прошлой ночью — создавала повсюду какую-то едва различимую фиолетовую дымку. Теперь у него было этому объяснение. При таком угловом диаметре солнца и таком видимом его цвете температура на поверхности была бы минус сто восемьдесят градусов, а не плюс восемьдесят. Голубое солнце, одно из пятиста тысяч… Интересно, но… — Малтби невесело усмехнулся. Слова капитана Клэнстона «И я больше не могу дать вам никаких инструкций» прозвучали окончательным приговором по их «делу»…

Он невольно вздрогнул. А спустя несколько секунд попытался представить, как он через год сидит на этом стуле и пялится на неменяющуюся луну. Через десять лет, двадцать…

Внезапно он заметил, что женщина стоит в дверях и смотрит на него, сидящего на своем металлическом стуле. Он посмотрел на нее. Сноп белого света от корабля высвечивал овал ее лица, на котором застыло какое-то странное выражение. Сейчас оно казалось удивительно бледным после желтизны, уже ставшей, казалось, привычным для нее цветом.

— Мы больше не будем использовать космическую связь, — сказала она и, повернувшись, ушла внутрь корабля.

Малтби почти равнодушно кивнул головой. Это резкое прекращение связи было суровым и даже жестоким испытанием, но Устав в подобных случаях не оставлял место никаким другим толкованиям: потерпевшие кораблекрушение должны четко и полностью осознать, не питая ложных надежд и иллюзий, создаваемых в результате радиосвязи, что они отрезаны навсегда. И теперь им предстоит жить, полагаясь только на себя.

Что ж, так тому и быть. Факт остается фактом, и не стоит отворачиваться от него. В одной из книг, прочитанных им на крейсере, была глава о потерпевших катастрофу. В ней рассказывалось о том, что примерно девятьсот миллионов людей, если следовать анналам человеческой истории, оказались отрезанными от цивилизации и предоставленными самим себе на неоткрытых к тому времени планетах. Большинство из этих планет впоследствии было обнаружено; и по крайней мере на десяти тысячах из них выросшее до огромной величины население происходило от первоначального ядра робинзонов. Закон предписывал, что такие робинзоны не должны уклоняться от участия в подобного рода увеличении численности населения — каким бы ни был их прежний ранг и звание. Уцелевшие должны забыть о своих личных устремлениях и чувствах и думать о себе как об инструментах расовой экспансии. Существовали даже наказания, естественно, невыполнимые, если спасения не приходило, но безжалостно применяемые, когда ослушников обнаруживали.

Конечно, вполне вероятно, что суд мог бы прийти к выводу, что человек и… э-э… робот — случай особый. Наверное, Малтби просидел полчаса. Наконец, вдруг почувствовав голод, он встал. Он совсем забыл об ужине и разозлился на себя. Черт побери, эта ночь казалась совсем не подходящей для попытки оказать на нее воздействие. Рано или поздно, но ее придется убедить, что и она тоже должна участвовать в процессе приготовления пищи.

Но не сегодня.

Он торопливо прошел внутрь корабля к компактной кухонке, входившей в состав каждого корабельного модуля. В коридоре он остановился. Полоска света выбивалась из-под двери, ведущей на кухонку. Там кто-то тихо и весело, но без определенной мелодии насвистывал; к тому же по коридору распространился запах приготовляемых овощей и жаркого из мяса лака.

Они чуть было не столкнулись в дверях.

— А я уже пошла звать тебя, — сказала женщина.

С едой было быстро покончено. При этом они не обронили ни слова. Поставив посуду в автоматическую посудомойку, они ушли в огромную кают-компанию, где развалились в креслах. Наконец Малтби заметил, что женщина внимательно изучает его с выражением удивления в глазах.

— Существует ли шанс, — внезапно произнесла она, — что у мула и женщины человеческой расы могут быть дети?

— По правде говоря, — признался Малтби, — я сомневаюсь в этом.

Он пустился в описание процесса использования холода и давления для формирования протоплазмы, что применялось для создания самых первых мулов. Когда он закончил, то увидел, что в ее глазах еще оставалось какое-то слабое изумление.

— Со мной сегодня произошла одна очень интересная вещь, — произнесла женщина странным тоном. — После того, как тот туземец метнул свое копье. Я поняла… — на мгновение показалось, что ей трудно говорить, — я поняла, если говорить обо мне лично, что я решила проблему роботов. Разумеется, — спокойно закончила она, — я не удержалась бы в любом случае. Но приятно сознавать, что ты мне нравишься, — она улыбнулась, — нравишься по-настоящему.

14.

Малтби все утро следующего дня просидел на стуле, ломая голову над загадкой голубого солнца, выглядевшего, как желтое. Почти не сомневаясь в визите туземцев, он решил остаться возле корабля. Он не сводил глаз с опушки поляны, краев долины, тропинок в джунглях, но…