Миссия к звездам

Малтби мрачно улыбнулся. Итак, приятели Ханстона решили, что его трезвые доводы могут привести к нежелательным для них результатам, о чем и свидетельствовали последние действия. Он подождал, пока не установится тишина. Но шла минута за минутой, а гвалт не прекращался, наоборот, усиливался. Публика, однако, не относилась к числу тех, кто считает крик веским доказательством в споре. Малтби заметил, как несколько выведенных из себя женщин принялось срывать динамики, до которых могли дотянуться, но это было не самое разумное решение, поскольку слишком уж много их было установлено на потолке. Суматоха усиливалась.

«Ведь Ханстон и его люди, несомненно, осознают, — подумал обеспокоенно Малтби, — что такими действиями они раздражают своих последователей. Почему же они отважились пойти на такой риск?» Единственным разумным ответом на это было то, что они пытаются выиграть время. У них спрятан про запас какой-то козырь, нечто такое, что пересилит все раздражение и сопротивление аудитории.

Кто-то дотронулся до его руки. Малтби повернулся и увидел, что это был Коллингс. Старик казался встревоженным.

— Мне все это не нравится, — сказал он, пытаясь перекрыть рев голосов. — Раз они зашли так далеко, то могут даже попытаться совершить покушение на вас. Наверное, вам лучше вернуться немедленно в Атмион или Кассидор, куда пожелаете.

Малтби задумался.

— Давайте Атмион, — сказал он наконец. — Я не хочу, чтобы земляне со «Звездного скопления» начали подозревать, что я скитаюсь по космосу. В каком-то смысле меня с ними больше ничего не связывает, но я считаю, что эта связь все еще представляет определенную ценность.

Он усмехнулся, понимая, что за его словами скрывается и кое-что другое. Хотя гипнотические машины освободили Глорию от любви к нему, но ведь на него-то они не воздействовали, и он по-прежнему был влюблен в нее! И какие бы усилия он ни прилагал, но ему не в силах было изменить это положение вещей.

— Вы знаете, как связаться со мной, если что-нибудь случится, — сказал он.

Это тоже звучало неубедительно. Он догадывался, что именно Ханстон и позаботится, чтобы никакая информация не дошла до тайного города на этой безымянной планете. Как он сам собирался получить информацию — это другое дело.

Внезапно Малтби почувствовал себя всеми покинутым. Как пария, он ушел со сцены. Шум постепенно затихал за его спиной.

Шли дни. Самым удивительным Малтби казалось то, что ничего не было слышно о «Звездном скоплении». Целый месяц он бесцельно посещал один город за другим; и единственной новостью было сообщение об успехе мулов. Передавались помпезные репортажи о том, как население Пятидесяти Солнц бурно приветствует новых правителей как лидеров в борьбе против корабля Империи Земли (должно быть, везде мулы взяли власть в свои руки и захватили радиостанции). Против людей, предки которых пятнадцать тысяч лет назад уничтожили всех роботов, попавших им в руки, а уцелевших вынудили спасаться бегством на этом далеком звездном облаке.

Эта тема без конца повторялась. Ни один робот (использовалось именно это слово) не может доверять людям после того, что случилось в прошлом. Мулы спасут мир «роботов» от вероломных человеческих существ и их крейсера.

Сопровождавшая каждое такое сообщение о крейсере нотка триумфа внушала Малтби беспокойство и страх. Завтракая на открытой террасе ресторана, на тридцать первый день Малтби уже не в первый раз мрачно задумался над этим. Негромкая, но бравурная музыка лилась из репродуктора над его головой. Буквально чуть ли не над самой его головой, потому что он настолько был поглощен собственными думами, что едва ли замечал что-либо вокруг.

Из головы не выходила одна мысль: «Что же случилось со „Звездным скоплением“? Где же может быть корабль?»

Глория говорила: «Мы немедленно начнем действовать. Земля не признает власти меньшинства. Мулы получат демократические привилегии и равные права, но не доминирующее положение. Это окончательно!»

Кроме того, как понял Малтби, это вполне разумно, ЕСЛИ люди действительно изжили свое предубеждение против так называемых роботов. Это было большое ЕСЛИ; и то, с какой поспешностью они удалили его с корабля, доказывало, что проблема вовсе не была решена.

Эта его мысль прервалась, когда над ним на самой высокой ноте оборвалась музыка и после короткой паузы раздался мужской голос, несомненно, принадлежавший Ханстону: