Миссия – любовь

Стронг не спешил к врагу. Он продолжал двигаться по полю, внимательно глядя под ноги. Наконец он подошел к тому месту, где еще несколько минут назад стоял джип Вадима Олеговича, наклонился и поднял с земли еще один предмет. В его руке блеснула рукоять, инкрустированная гладкими цветными камнями. «Еще до появления Роберта босс хотел убить меня этим кинжалом. Зачем же он его оставил здесь? – недоумевала я. – Вадим не потерял контроля над собой, он специально оставил кинжал на этом самом месте – но зачем?»

А дальше и вовсе стало происходить невообразимое: Роберт начал вытаскивать своего соперника из глубокой ямы, в которой тот находился последние несколько минут. Длинноволосый никак не помогал ему, вдруг обмякнув и лишившись сил. Его глаза заплыли от обширных гематом, а руки от пальцев до плеч были в крови, в жутких ссадинах и порезах.

Наконец Стронг с видимым усилием вытащил громилу и распластал его на земле, а сам сел рядом, тяжело дыша. Видимо, он в первый раз смог перевести дух после страшной схватки. Я смотрела на него во все глаза. Роберт отвечал мне прямым взглядом, суровым, полным мрачной решимости. Так мог смотреть лишь человек с чистой совестью, не стыдящийся своих поступков.

Тем временем поверженный враг начал шевелиться, пытаясь подняться. Я видела, с каким усилием он оторвал голову от земли, как повернулся на бок, чтобы из этого положения хотя бы присесть.

Похоже, мужику было очень плохо. Трудно было поверить, что идеальное тело Роберта Стронга, с гладкими, красивыми мускулами, может быть настолько сильным, чтобы одолеть огромного головореза, который сейчас корчился от боли. И потом, эти странные исчезновения и появление совсем в другой точке… Что это еще за фокусы?

Тем временем татуированный сделал над собой усилие и встал на колени. Затем переместил вес своего тела назад и теперь сидел смирно, словно примерный ученик, внимающий своему учителю в школе боевых искусств. Его спина была прямой, а голова – высоко поднятой. Я понимала, каких усилий ему это стоило.

Громила сидел, словно застыв; его лицо было исполнено величавого спокойствия. Сейчас, даже несмотря на уродливые шрамы и запекшиеся кровавые сгустки, его профиль казался мне почти прекрасным. Он повернулся к Роберту и что-то сказал ему; тот кивнул, поднял с земли кинжал и подал своему противнику.

Я не верила своим глазам: «Зачем он это сделал? Ведь длинноволосый мог лишь притворяться слабым, а сейчас, заполучив в руки оружие, вновь захочет напасть!»

Но этого не произошло. Видимо, Стронг знал, чего ожидать от врага.

Его поверженный соперник взял кинжал, бережно отер его ладонью и благодарно посмотрел на Роберта. Англичанин поднял меч – и клинок снова зажегся синим.

Стронг обошел громилу и встал сбоку него, занеся меч над его головой.

Вдруг татуированный в мгновение ока сорвал с себя остатки одежды, опустил голову и, крепко зажав в руке кинжал, поднес его к животу. Затем воткнул в себя, очень глубоко. Я закричала, но крик замер у меня на губах. Самоубийца прорезал свой живот поперек, от левого бока до правого. Затем, с видимым усилием, – вертикально, от диафрагмы до пупка.

При этом громила не издал ни звука.

Я заметалась на месте – что, черт возьми, происходит? Да, этот человек – преступник и его следует наказать за то, что он пытался похитить меня. Конечно, его нужно сдать куда следует. В милицию, или куда там полагается? Но заставить его кончать свою жизнь само убийством… Я по смотрела на холодное, как застывшая маска, лицо Стронга, который внимательно следил за действиями своего врага. Теперь я была почти уверена, что именно Роберт заставил противника пойти на этот чудовищный шаг. В моей душе боролись противоречивые чувства – я была искренне благодарна Роберту за свое спасение, но все его действия казались мне вопиюще жестокими. Сейчас я видела перед собой не молодого красивого парня, а беспощадную машину для убийств. Никто не уцелел, сражаясь с ним. Тело самоубийцы, который стоически терпел мучения, не издав ни звука, качнулось вперед, и в это же мгновенье удар меча в руках Роберта Стронга оборвал его жизнь навеки. Я опять закричала, и на этот раз мой крик оказался резким и пронзительным. Я не отрываясь смотрела на обезглавленный труп. Голова, отделенная от туловища, начала искриться, как будто в нее попал электрический разряд. То же самое стало происходить и с телом. Вскоре останки вспыхнули прозрачным синеватым огнем, разгораясь все сильнее и сильнее. Затем все это полыхнуло, будто туда плеснули бензина, и, коротко осветив все вокруг мерцающим светом, резко погасло.

Труп исчез, на его месте осталась лишь горстка золы. «Как он смог так быстро догореть дотла? Почему он вообще загорелся, этот мертвый громила? И что это за светящийся меч, которым ему отрубили голову? И почему он убил себя сам таким диким средневековым способом, как Самурай, не выдержавший позора поражения? И что все это значит?»

– Кто ты? – беззвучно, одними губами, спросила я.