Миссия (не)выполнима: довериться бабнику (СИ)

По пути нам понадобилось заскочить в магазин, из-за чего мне захотелось вернуться в школьные годы, когда можно было стукнуть парня прямо на улице и на тебя не посмотрят, как на сумасшедшую, потому что «Ты же взрослая, веди себя соответственно». Но такое желание возникало у меня неспроста, а потому, что шатен будто намеренно оттягивал момент с открытием капсулы, хотя мне с каждой секундой становилось всё сложнее терпеть, учитывая, что она была у меня в руках.

Если честно, мне было интересно не только то, что написал парень, но и что написала сама я. Какое-то время слова на бумажке держались у меня в памяти, однако со временем стали забываться, а теперь же я помнила лишь общий смысл. Интересно было вспомнить, что тогда волновало меня больше всего и чего я тогда хотела для нас. И что хотела сказать Филу. В то время наши отношения находились в несколько подвешенном состоянии, поэтому я буквально жаждала узнать, что в тот момент думали мы оба об этой ситуации и оба ли видели в этом проблему. Ведь порой мне кажется, что я просто мастер высасывать их из пальца.

Когда мы переделали все возможные дела по пути домой и наконец-то добрались до него, я готова была уже вскипеть от негодования, хотя старалась не подавать виду, несмотря на наглую ухмылку Гардинера, который делал это всё, естественно, специально. Но я не оставила парня безнаказанным, сказав, что все покупки, сделанные нами по пути, он будет заносить в дом сам, а я подожду его в нашей спальне. Тот, как ни странно, не стал особо сопротивляться, позволив мне делать то, что хочу.

По пути в нашу комнату я всё же заскочила в ванную, чтобы отмыть руки от грязи, а заодно и получше очистить саму бутылку, только после этого зайдя в спальню. Делать было особо нечего, поэтому сперва я просто легла на кровать, намереваясь дождаться Фила, но никак не могла оторвать взгляда от стеклянного предмета в моих руках. Вроде всего лишь бутылка, а несёт в себе больше смысла, чем некоторые фотографии, которые у меня появилась привычка коллекционировать и развешивать на стенд, расположенный на одной из стен нашей комнаты. Кажется, я стала чересчур сентиментальной.

Вспомнив о стенде, я встала с кровати и, пройдя буквально пару шагов к противоположной стене (фотографии были развешены прямо напротив кровати, хотя внимательно рассматривать их оттуда было всё же не очень удобно), остановившись рядом с ним. Все фото были развешены, если так можно сказать, в хронологическом порядке, а потому мне нравилось пробегаться по ним взглядом, восстанавливая уже прожитые моменты в своей памяти. Возможно, дело в том, чем мы сегодня занимались, но у меня появилось странное и непреодолимое желание сделать так ещё раз.

Посмотрев левее, я наткнулась взглядом на самую первую фотографию, которую прикрепила сюда, когда мы только въехали. Это было наше первое совместное с Филом фото, которое я когда-то отправила Фиби, желая позлить девушку и заявить свои права на парня. Многие спрашивали меня, почему я начала именно с него, а не с детских фото, ведь так было бы правильнее, но мне всегда казалось, что для детских фото есть альбомы, которые лучше оставлять родителям. Они будут смотреть их и вспоминать былые деньки, сетуя, что они уже прошли. Мне же хотелось стенд лишь с фото, которые я делала осознанно, которые несли для меня особый смысл. Просто я искренне сомневалась, что мне удастся вспомнить, какое значение я придавала роботам сына маминой подруги, у которых в своё время открутила все конечности.

Вспомнив это, я скользнула взглядом дальше – на две фотографии с выпускного. На первой я была со своими родителями – у мамы на глазах стояли слёзы, а папа просто обнимал меня и, как обычно, широко улыбался. К тому моменту все неурядицы между ними были позабыты, а также они обо всём поговорили. Не во время моей учёбы в школе, но Люси всё же рассказала мне, в чём была суть их разговора с Робертом, когда они помирились. Моя мама не собиралась ни на кого менять папу, у неё и в мыслях подобного не было, просто он погряз в своей работе, я стала взрослее и, конечно же, немного отдалилась от неё в то время, из-за чего женщина, постоянно сидя дома, попросту стала чувствовать себя ненужной. Арон же стал тем, кто в той или иной степени понимал её, проводил с ней время и утешал. По сути, они оба стали чем-то вроде жилетки друг для друга, в которую могли поплакаться, однако никто и предположить не мог, во что выльется их дружба.