Миссия невыполнима

Вечером четвертого дня, когда Дженнифер сидела в своей комнате и прихорашивалась, в дверь без стука вошла Аиша (здесь комнаты не запирались – аль-Халиль не собирался играть в демократию) и сказала, кривя красивые губки:

– Ну что, маленькая шармута, пойдем со мной. Хозяин хочет видеть представление с твоим участием.

На невысоком подиуме в глубине особняка, задернутом черным бархатным занавесом, были установлены странные предметы – металлические и деревянные. Некоторые из них напоминали хорошо знакомые мисс О’Хара спортивные тренажеры, однако на них не было ни металлических блинов, ни каких-либо других отягощений. Зато на них имелось множество острых углов, массивные заклепки, а также прочные кожаные ремешки – фиксаторы для рук и ног. В центре импровизированной сцены стоял большой, в рост человека, Х-образный деревянный крест – на его концах тоже болтались ремешки с застежками. За крестом виднелся большой шкаф, в котором на блестящих стальных крючьях висели черные плети-многохвостки, кнуты, стеки, фаллосообразные резиновые палки, садомазохистская сбруя, латексные комбинезоны с вырезами в самых неожиданных местах и прочие игрушки господина министра внутренних дел.

Аиша велела Дженнифер раздеться догола и стеком указала на подиум. Мягко ступая по богатому бархату, американка поднялась на сцену и остановилась перед деревянным крестом, с любопытством разглядывая резиново-кожаную коллекцию в шкафу.

– Мне дадут кнут? – поинтересовалась она.

– Не сразу. Сначала становись лицом к кресту.

Дженнифер вопросительно уставилась на госпожу. Та хладнокровно указала стеком на крест: поторопись, девочка.

Мисс О’Хара, вздохнув, приблизилась к пыточному орудию, расставила ноги, подняла руки над головой.

Когда Аиша шагнула к ней, чтобы зафиксировать конечности, Дженнифер повернула голову и посмотрела на доминанту, подарив ей самую плотоядную улыбку, на какую только была способна.

Утомленный государственными делами министр внутренних дел Мустафа аль-Халиль тяжело опустился в роскошное кресло перед заветным подиумом. Он был облачен в шелковый халат, у правой его руки, так, чтобы можно было достать одним движением, стоял столик со сладостями и прохладительными напитками. Он устроился поудобнее и позвонил в серебряный колокольчик:

– Можно начинать!

Бархатный черный занавес разъехался, и господин министр с удовольствием увидел сцену, от которой у него всегда сладко перехватывало дыхание, а взор затуманивался от вожделения: прекрасная обнаженная женщина была распята лицом к Х-образному кресту, а рядом с ней, надменно вздернув голову, прохаживалась безжалостная стерва-доминанта в черной бархатной полумаске. Хозяин с удовольствием осмотрел чистую спину и попку новенькой, которая с надетым на голову кожаным капюшоном рычала, неистово трясла деревянную стойку, к которой была надежно прикручена кожаными ремешками, и грызла забитый в рот красный шарик-кляп. Эфенди невероятно любил наблюдать, как юная и свежая женская плоть начинает покрываться багровыми полосами от кнута; он совершенно терял голову, когда при нем истязали девушку. Вначале следы от хлыста через пару дней проходили бесследно, но после пяти-шести сеансов исчезать переставали, уродуя женские спины грубыми выделяющимися рубцами, и тогда хозяин терял интерес к такой жертве.

Тряхнув струящимися рыжими волосами, доминанта сняла с крюка длинную плеть с бамбуковой рукоятью, слегка поклонилась мужу, широко замахнулась и от души вытянула жертву по ягодицам. Та яростно забилась, едва не вырвав наручники из креплений, невнятно завопила что-то сквозь кляп.

Хозяин сдвинул брови. Что-то шло не так, но он никак не мог сообразить, что именно. Что-то его настораживало.

Женщина-палач снова взмахнула плетью, оставив очередную полосу на попе рабыни.

– Хватит! – внезапно скомандовал аль-Халиль после третьего удара.

Доминанта опустила плеть, с почтительным полупоклоном повернулась к хозяину.

– Что у тебя с фигурой? Ты похудела? Покажи лицо! – потребовал он. – Зачем ты перекрасилась? Я не разрешал тебе… Постой, я вообще тебя знаю?!

Девушка сняла черную бархатную полумаску, приветливо улыбнулась министру. Он заинтересованно поднял бровь:

– А что, новенькая, разве не ты сейчас должна быть распята на кресте?

– Мы с Аишей договорились, что сегодня я буду играть доминирующую роль. – Мисс О’Хара невинно похлопала ресницами, приподняв хлыст, словно ей не терпелось еще разок врезать по заднице старшей жене аль-Халиля. – Она устала быть госпожой и пожелала испытать на своей шкуре ощущения жертвы.

– Почему не спросили позволения у меня? – грозно вопросил Мустафа. – Впрочем, да будет так, – тут же сменил гнев на милость он. – Ты красиво двигаешь бедрами при работе хлыстом, а если Аиша жаждет быть жертвой, я не смею противиться ее желаниям. Продолжай, девочка; двадцать плетей. Если сумеешь сделать это так же эффектно, как и вначале, будем считать, что у нас появилась новая доминанта.

Дженнифер поклонилась и поудобнее перехватила плеть для нового замаха…