Миссия пилигрима

Четырехэтажный дом, выкрашенный в теплый терракотовый цвет, больше походил на дворец. Верхнюю часть фасада украшали фризы и фрески, в нижней доминировали балконы с богато декорированными балюстрадами, прикрытые от солнечных лучей льняными маркизами. Каждый этаж украшали несколько великолепных стрельчатых окон. С роскошным внешним обликом палаццо диссонировало пропитавшее всю округу едкое зловоние экскрементов, которое исходило от бесчисленных каналов, сетью пронизывавших всю Венецию. Вероятно, Джованни и его коллеги не справлялись с огромными массами, каждый день оседавшими в отхожих местах.

Стоя под люнетом главного портала, Витус постучал колотушкой в форме львиной головы. Долгое время никто не откликался. Он хотел было снова постучать, как вдруг за его спиной раздался чей-то голос:

— Dottore[27] уже ожидает вас, кирургик. — Это оказался слуга, который проводил молодого человека во внутренний двор и отвел по наружной лестнице наверх. Слуга с легкостью взбежал по бесчисленным ступенькам, миновал Piano nobile, «благородный второй этаж», потом полуэтаж, называемый антресолью, и наконец привел гостя на четвертый этаж. Слуга был настолько проворен, что Витус с трудом поспевал за ним. Добравшись до самого верха, проводник быстро удалился, успев перед этим широким жестом пригласить гостя в светлое просторное помещение.

Витус огляделся. По размерам это был скорее зал, и, как это часто бывает в залах, в нем почти отсутствовала мебель. Наряду с двумя монументальными картинами в золотых рамах и мастерски выполненными росписями на потолке взгляд притягивал большой мраморный камин со сложенными перед ним дровами.

— В это время года трудно себе представить, что зимой здесь от холода просто ломит кости. И тогда такой вот камин с хорошей вытяжкой столь же важен, как здоровая пища и бодрящий напиток.

Витус резко обернулся: он не заметил, как из соседней двери вышел человек атлетического сложения. Быстро поклонившись, он произнес:

— Простите мою рассеянность. Я Витус из Камподиоса.

— Кирургик! Я так и подумал. А я Маурицио Санджо, тот, которого все называют чумным врачом.

Мужчины внимательно оглядели друг друга и остались довольны увиденным. Санджо был статным, мускулистым мужчиной лет пятидесяти, без всякого намека на живот, с рельефной головой, напоминающей бюсты римских императоров. Простеганные панталоны, застегивающиеся под коленом, сорочка с кружевным испанским воротником, жилет и камзол — вся одежда, сшитая из первоклассных тканей, прекрасно сидела на нем. И все, кроме сорочки, отливало черным блеском. Витус в своей джеллабе все еще выглядел как араб, даже несмотря на то, что подпоясался широким кожаным ремнем.

— Садитесь, садитесь, что же вы стоите. — Левое веко Санджо вдруг затрепетало, но он не придал этому значения и указал на два обтянутых кожей стула, стоявших у дубового стола. — Где вам удобнее.

— Спасибо, дотторе.

— Надеюсь, вы уже немного осмотрелись в нашей древней красавице Венеции? — Чумной врач тоже сел.

— О да, немного, пожалуй. — Витус рассказал хозяину о событиях прошедшего дня, особо подчеркнув, как тяжело было расставаться с Альбом, Джованни и Монтеллой. О том, каким скромным оказалось их пристанище над конторой торговца, он умолчал. Там и в самом деле было не слишком уютно: тесно, сыро и затхло. К тому же на них набросились полчища комаров, первые укусы которых приятели уже почувствовали на себе.

Появился слуга и поставил на стол графин с красным вином, кувшин с водой и два бокала. Потом он вопросительно взглянул на хозяина. Когда тот незаметно качнул головой, слуга бесшумно исчез.

Санджо поднялся и сам разлил вино по бокалам.

— Да-да, Джанкарло Монтелла, — задумчиво проговорил он, — торговец вином и вазами, а теперь еще и туфлями. Ну как вам вино?

Витус сделал глоток. Вино было крепкое и сильно ударяло в голову.

— Благодарю, отменное, — заверил он.

— Ну так вот, возвращаясь к Монтелле. Он мой друг. Три года назад, когда на Венецию обрушилась чума, он был одним из моих бесчисленных пациентов и одним из немногих, которые выжили.

— Наверняка благодаря вашему врачебному умению.

Веко Санджо опять дернулось.

— Отнюдь! Я лечил его точно так же, как и всех остальных. Должен признаться, для меня и по сей день остается загадкой, почему именно он выжил, а другие нет. Или, если угодно, почему мои меры подействовали только на него. Можно было бы также сказать: почему мои меры вообще не действовали, поскольку то, что Монтелла выжил, было чистой случайностью. — Он взял кувшин и разбавил свое вино. — Хотите то же самое?

— Да, пожалуйста, мне нужна ясная голова.

— В наши дни она всем нужна.

— Могу я спросить, дотторе, какие средства вы использовали при лечении больных чумой?