Миссия пилигрима

Контора купца Джанкарло Монтеллы, Венеция

среда, 9-й день сентября A.D. 1579

Со времени моей последней записи прошло десять дней. За это время я имел две чрезвычайно познавательные беседы с «чумным врачом», как прозвали венецианцы доктора Маурицио Санджо. Он был непосредственным участникам эпидемии трехлетней давности и смог в красках описать мне те страшные события. Больше всего меня потряс хаос, царивший в этом красивейшем из городов. Трупы исчислялись десятками тысяч. Больных лечили либо крайне редко, либо вовсе не лечили, тем более что среди врачей, как сообщил Санджо, не было единогласия. Одни утверждали, что причина болезни кроется в испарениях, исходящих от лагуны, другие считали, что зараза завезена по морю на кораблях. Если уж врачи не могли прийти к единому мнению по поводу причины эпидемии, что говорить об единодушии в применении лекарств.

Сам я, во всяком случае, никак не могу поверить в первую из двух версий. О второй еще можно размышлять, хотя никоим образам нельзя исключать гипотезу, что крысы также были переносчиками смертоносной заразы. В связи с этим доктор Санджо поведал мне интересное наблюдение: он утверждает, что широкомасштабной эпидемии всегда сопутствует домашняя крыса; дикая крыса, живущая в естественных условиях, появляется в ограниченных ареалах распространения болезни. Если так, то что это значит? Может быть, дикие крысы распространяют менее мощный вид чумы, раз она не способна охватить большие территории? Ответ может быть только отрицательным, поскольку смертность при ограниченных вспышках не менее высокая. Может, у домашних крыс просто большая территория распространения, чем у их диких соплеменниц? Тоже нет. Скорее, обратное.

Признаюсь, придя к такому выводу, я окончательно запутался. Потом мне пришло в голову, что решение подчас бывает ошеломляюще простым. Может, и здесь тот же случай: я представил себе, что оба вида крыс в равной мере способны переносить чуму. Однако в сельских уголках, где население живет более уединенно, процесс заражения заканчивается раньше просто в силу отсутствия следующих жертв. В густонаселенном городе ненасытная зараза находит все новую и новую добычу. Подобно девятиглавой гидре, она наносит удары. Повсюду, даже там, где, кажется, чума побеждена, вырастает новая голова. И лишь совершенно пресытившись, гидра уползает, гораздо позже, чем на селе.

Я изложил свои тезисы Магистру, и он, по крайней мере, не отверг их прямо с порога. Правда, резко опустил меняя на землю, поинтересовавшись, какая от этого польза в моей борьбе с черной смертью. В общем, далеко я не продвинулся. Что толку от самых замечательных теорий распространения, если я даже не знаю, в чем тайна этой злосчастной Rattus rattus [30].

Но у моего друга возникла идея, которая мне самому никогда не приходила в голову. Он вспомнил, что перед болезнью мою горячо любимую Арлетту покусали блохи. Не успел он это сказать, как перед моими глазами всплыли картины, настолько отчетливые, словно все случилось вчера. Это было в убогой гостинице, и мне пришлось обрабатывать зудящие укусы папоротником, поскольку ничего другого не было под руками. Позже, когда Арлетта уже лежала в жару, я обнаружил именно в местах укусов некротические язвы.

Блохи как переносчики чумы? Передо мной открывается новое поле исследований, не имеющее ничего общего с моими крысиными теориями. Я решил тщательно обдумать это.

Может, это всего лишь совпадение, что в тот момент Арлетту покусали блохи, точно так же, как ничего не значит тик доктора Санджо, и оба события никак не связаны с чумой?

А если все-таки связаны?

У Магистра новые бериллы, и он одержим жаждой деятельности. То же самое с Энано.

Падуя, мы идем!