Миссия Припять

– Нисколько. Человеческая жизнь как разменная монета. Поэтому ею так легко распоряжаться. Я ничего не смыслю ни в политике, ни в коммунизме, мне чужды веяния моды и все, что я хочу, так это прекратить собственные мучения. Теперь вы довольны моим ответом?

Елена едва слышно охнула.

Пауза.

– Это ж насколько должно быть плохо, чтобы не ценить собственную жизнь, – пробормотал себе под нос участковый. – Кхе-кхе! В общем, я надеюсь, вы обдумаете свое дальнейшее поведение, пока будете отбывать наказание. Заберите-ка нашу гостью в карцер, – он обратился к невысокому мужчине в форме, – пусть посидит, пока ее не заберут в райцентр…

Настя усмехнулась. Ее участливо подхватили под локоток и вывели из кабинета под изумленными взглядами присутствующих.

Милиционер тяжело вздохнул и, вытащив из кармана пиджака носовой платок, вытер потный лоб.

– Фух… Что-то сегодня жарковато…

Чернобыльская АЭС (сегодня, 00:15)

Володя случайно заглянул в медпункт и остолбенел.

На кушетке лежала посиневшая от холода девушка.

В кабинете царил полумрак. Стол стоял пустой. Даже стул был задвинут.

Как Настя попала в медпункт никем незамеченной?

Она пошевелилась. Рядом с кушеткой находилась небольшая батарея.

Владимир тихонько подошел ближе, снял с себя куртку и накрыл ею замерзшую девушку.

– Зря ты отказываешься. Я же хочу как лучше.

Настя только засопела.

Несколькими часами ранее

В небольшой прохладной камере было душно – не от палящих солнечных лучей, проникавших в помещение через решетчатое окошко, а от атмосферы, что царила в стенах мрачного, на первый взгляд, заведения.

За толстой металлической дверью раздавались крики, кто-то прогуливался мягкой поступью, едва слышно касаясь линолеума.

Я сидела в полном одиночестве на маленькой кушетке, прижав правое колено к груди. Левая нога затекла и приносила мучения мелкими, но болезненными, покалываниями. Зажмурившись, я смотрела на кусочек неба и раздумывала, что в этот раз такого совершила, что меня заграбастали в тюрягу.

Я достала изо рта жвачку и, раскатав липкую массу в шарик, бросила на пол. Снова устремила взгляд в окно, подставив бледное из-за недосыпания лицо ярким лучам солнца.

У меня преогромное количество времени, чтобы все обдумать.

Чтобы расслабиться, прижалась спиной к стене и прикрыла глаза. Темнота накрыла с головой, нарушаемая лишь мелкими козявками, что появлялись при кровотоке в веках.

И они растворились, погружая сознание в неизведанную реальность.

Мимо проплывают облака. Ясное синее небо. Спокойствие усыпляет. Чувства одиночества и покинутости, что не отпускают уже много лет, накрывают с головой с новой силой. Слезы высохли. Плакать было больше нечем – словно вся вода в организме кончилась, оставляя засушливый каркас. Даже губы засохли. Приходится собирать слюну и снова и снова облизывать их, покусывая зубами кусочки кожи.

Сердце забилось чаще. В груди появился тяжелый ком, что каждую секунду начинал расти, заполняя собой все вокруг. В один миг он лопнет подобно воздушному шарику, и эмоции снова обрушатся на мою голову.

– Значит, ты не хочешь построить счастливую семью?

“Семья?.. А что такое семья?..”

– У меня есть время, чтобы все обдумать…!

– С тобой? – я усмехнулась. – С тобой тем более не хочу! Никаких отношений не хочу. А уж с тобой…

– Хорошо. – Володя с наигранной холодностью отвернулся, проглатывая обидные слова. – Как хочешь.

– Неужели вам не жалко собственную жизнь?

“У меня нет родителей. Меня никто не любил, да и навряд ли полюбит. Я изгой. Мой Дар разрушил мою жизнь, поэтому я не вижу смысла жить. Все уже давно разрушено…”

Пронизывающий холод больно лизнул кожу. Я поежилась и, открыв глаза, заметила наледь на стене напротив. Огромные сосульки висели на маленьком окошке. Под ногами блестел снег. Дверь карцера стояла распахнутая, а в пустом коридоре гулял зимний ветер, подбрасывая в воздух мелкие снежинки.

Я спустила ноги с продавленной кушетки и растерла предплечья руками. Моя мантия осталась в далеком прошлом. Согреться без верхней одежды не представляется возможным. Стены, косяки и двери настолько промерзли, что больно кололи кожу, стоило к ним слегка прикоснуться. Пол под ногами превратился в ледышку. Пришлось схватиться за первое попавшееся, чтобы не рухнуть и не сломать себе что-нибудь.

В темноте нельзя было ничего разглядеть. Такая темень, что хоть глаза выколи! И как назло фонарика нет. На полусгнившем потолке висели сосульки, наподобие тех, что украшали решетчатые окна. За пределами здания давно царила ночь – в зимнее время дни становились короче, а мрак не сходил даже при бледном свете солнца. Любой толчок или сильный порыв ветра – и можно остаться и без головы, и без жизни. Хотя, если подумать… Не такая уж это обидная участь…