Миссия России. Первая мировая война

Он перекрестился и уже не замечал времени. Рядом с ними падали, заливали загаженный паркетный пол кровью его новые соратники. Недалеко лежал в луже крови юнкер в звании унтер-офицера. Кирилл и не заметил, как того сразила пуля. Вот, охнув, упал на бок шестнадцатилетний юноша-кадет, взвыл от боли и стал кататься по полу. Вон замертво лег грудью на подоконник восемнадцатилетний студент в светлой шинели, выронивший винтовку из холодеющих рук. Их подняли и унесли в коридор…

К вечеру большевики открыли огонь из орудий по зданию. Патроны к «Льюису» закончились. Стены дома градоначальника сотрясались от разрывов. Понимая, что здание не удержать, капитан Ивашов, принявший командование, приказал оставить позиции и отступить к Александровскому училищу. Тяжелораненых и убитых оставили в коридорах здания, полагаясь на милосердие противника. Там вперемешку лежали офицеры, юнкера, студенты, реалисты, кадеты, гимназисты. Легкораненым помогли уйти. По словам капитана, в здании осталось около двухсот убитых и раненых из числа оборонявшихся…

* * *

Уже ночью они заняли позиции в Зачатьевском монастыре. Здесь им дали горячего чая и сухарей. Злые, голодные, уставшие люди пили спирт, который кто-то раздобыл в госпитале училища, закусывали сухарями. Здесь, в стенах монастыря, люди медленно приходили в себя после многочасового напряжения и боя. Но утром всех ожидало еще худшее.

На следующий день, 29-го, с утра Космин то поднимался на колокольню, то бежал вниз и поднимался на башни. Стрелял он мало, но по просьбе Ивашова корректировал огонь пулеметов. Более всего офицеров беспокоила «мертвая зона». Когда в тот или иной пулемет заправляли новую ленту, красногвардейцы успевали перебежать под самую стену монастыря. Как и оказалось, они все же смогли скопиться у тыльной монастырской стены. Затем последовал штурм. Окопы, окутанные колючей проволокой, удары бомбометов и штыки юнкеров отразили первую атаку на центральные ворота. Кирилл следовал за Ивашовым. Они прибежали к главным воротам. Там он видел, как смертельно раненый юнкерским штыком в грудь рабочий, в агонии опрокинувшийся спиной на бруствер окопа, еще пытался вдохнуть воздух, но только хрипел, а изо рта его, в уголке губ, текла кровь. Ноги в грубых сапогах подергивались.

— Этому уже не помочь, дострелите, окажите милость, чтоб не мучился, — жестко произнес Ивашов, спустившийся в окоп и указавший юнкерам на рабочего.

Кто-то быстро поднялся на бруствер и выстрелил в сердце смертельно раненому.

— Готов!

У ворот легло более пятидесяти атаковавших. Но и юнкера потеряли более двадцати человек погибшими и ранеными.

— Еще одна такая атака, и от нас останется горстка храбрецов, вооруженных лишь холодным оружием, — скрипнув зубами, с холодной улыбкой произнес капитан.

— Что, патроны заканчиваются? — спросил Космин.

— Вы догадливы, прапорщик.

— Примем бой, или?..

— По данным наших сторонников из гражданского населения, уже 28 октября большевики захватили Симоновские пороховые склады. Вагоны с оружием в Сокольниках. Ими взят Брянский[7] вокзал. На их сторону перешла 1-я запасная артиллерийская бригада. Вчера она-то и била по Тверскому и дому градоначальника. К ним присоединились солдаты 56-го стрелкового и 193-го пехотного полков. Здесь, в районе Остоженки и Пречистенки, у большевиков и без того тысяч пять. Да прибавьте еще тысячи четыре-пять солдат. Потому мы оставляем стены этой гостеприимной обители. Да простит нас Господь Бог! Надо собирать силы в кулак около Александровского училища, а там — на прорыв… — отвечал капитан.

Не прошло и четверти часа, как из училища в Зачатьевский подошла сводная рота юнкеров, кадетов и студентов с полным боезапасом и шестью полными цинками патронов для пулеметов. Капитану Ивашову было приказано оставить стены монастыря и с остатками своего отряда немедленно перебраться к зданию штаба…

Дом № 15/17 по Остоженке — штаб МВО. Ивашов со своими людьми засел в этом доме. Там же обороняются несколько десятков юнкеров и офицеров Алексеевского училища, студентов и реалистов. Большой отряд, возглавляемый большевиками, захватил храм Воскресения, что на углу Остоженки и 1-го Зачатьевского переулка. Они пытались захватить хорошо укрепленный юнкерами этот самый дом штаба округа, но дальше им продвинуться не удалось. Перед отрядом Ивашова — забор, за которым готовится к штурму большая группа красногвардейцев. Вот они выбегают из-за забора, бегут к большим сводчатым воротам, ведущим во внутренний дворик. Во главе их — молодой, рослый, по виду рабочий. Он размахивает маузером, настойчиво призывает в атаку. По ним бьет пулемет. Кто-то, охнув, падает на грудь, кто-то катается по земле. Большевики отступают.

— В штыки! — командует незнакомый офицер.

Все внутри сжимается у Космина от напряжения, но он перехватывает винтовку наперевес, с примкнутым уже давно штыком, и во все глаза смотрит на Ивашова.

— Отставить в штыки! — шипя от злости, останавливает капитан, — они сейчас резанут из «Максима», кто тогда будет защищать штаб?