Миссия Шута

Я открыл рот, затем беспомощно развел руки в стороны. Мой жест сказал ему все то, что я не мог выразить словами, и его лицо снова озарила улыбка. Он сиял, словно в его душе горел яркий огонь. Мой гость потянулся ко мне, но тут из леса появился Ночной Волк, и лошадь, испугавшись, метнулась в сторону. Шут покинул седло быстрее, чем собирался, однако ему все равно удалось спрыгнуть на землю и устоять на ногах. Лошадь отошла, но мы не обратили на нее внимания. Я быстро сбежал с крыльца, поймал Шута и прижал к себе, а волк скакал вокруг нас, точно легкомысленный щенок.

— Шут, — задыхаясь, проговорил я. — Неужели это ты? Не может быть, нет… Ладно, мне все равно.

Он обнял меня и прижал к себе так сильно, что серьга Баррича впилась мне в шею. Мы довольно долго так стояли, Шут не отпускал меня, словно влюбленная женщина; волку наконец это надоело, и он влез между нами. Тогда Шут опустился на одно колено, прямо в пыль, похоже, ему было плевать на свой роскошный костюм, и обхватил волка за шею.

— Ночной Волк! — радостно прошептал он. — Я не думал, что увижу тебя. Как же я рад, старина! — И, вытирая слезы, он спрятал лицо в густой шерсти зверя.

Это вовсе не уронило его в моих глазах, потому что по моим щекам тоже катились слезы, на которые я не обращал внимания.

В следующее мгновение Шут вскочил на ноги таким знакомым движением, которое я видел множество раз в своей прошлой жизни. Потом он положил мне руку на затылок, как делал раньше, и прижался ко мне лбом. От него пахло медом и абрикосовым бренди. Неужели перед нашей встречей он решил немного поддержать свой дух спиртным? Через несколько минут Шут отодвинулся от меня, но руки не убрал. Он смотрел на меня, заметил белую прядь в волосах, пробежал глазами по знакомым шрамам на лице. Я тоже не мог отвести от него взгляда — меня поразило не то, как сильно он изменился, превратившись из белокожего нездорового человека в смуглого красавца, а как раз наоборот — то, что он совсем не изменился. Он выглядел так же молодо, как пятнадцать лет назад, когда я видел его в последний раз, — и ни единой морщины на лице.

— Ну, — откашлявшись, проговорил Шут, — ты не собираешься пригласить меня в дом?

— Собираюсь, конечно. Только сначала займемся твоей лошадью, — осипшим голосом ответил я.

Его широкая ухмылка словно стерла разделявшие нас годы.

— А ты ничуть не изменился, Фитц. Ты всегда первым делом заботился о лошадях.

— Не изменился? — Я покачал головой, глядя на него. — Это ты не постарел ни на один день. А что касается остального… — Я снова покачал головой и направился к его лошади. Она сделала шаг назад, как будто не хотела подпускать меня к себе. — Ты стал золотым, Шут. И одет так же роскошно, как когда-то одевался Регал. Я тебя даже не сразу узнал.

Он с облегчением вздохнул и рассмеялся.

— Значит, я зря испугался, решив, что ты не хочешь меня видеть?

Такой вопрос даже не заслуживал, чтобы на него отвечали, и я пропустил его мимо ушей, снова шагнув к лошади. Она отвернулась, чтобы я не мог дотянуться до поводьев, стараясь не выпускать из вида волка. Я заметил, что Шут с интересом за нами наблюдает.

— Ночной Волк, ты мне мешаешь и прекрасно это знаешь, — сердито проворчал я.

Волк опустил голову и наградил меня лукавым взглядом, но перестал дразнить лошадь.

Если бы ты мне не мешал, я бы и сам мог загнать ее в сарай.

Шут склонил голову набок и вопросительно на нас посмотрел. Я почувствовал, как от него исходит понимание, ускользающее и едва заметное, тонкое, словно остро отточенный клинок, и тут же забыл про лошадь. Инстинктивно я прикоснулся к метке, которую он оставил много лет назад — серебристые отпечатки пальцев у меня на запястье, которые давным-давно потускнели и стали серебристо-серыми. Шут снова улыбнулся, поднял руку в перчатке и указал на меня пальцем, как будто хотел освежить метку.

— Все прошедшие годы, — сказал он, и его голос показался мне таким же золотистым, как и его кожа, — ты был со мной, словно я касался тебя кончиками пальцев. Даже когда нас разделяли годы и моря. Я всегда тебя слышал и чувствовал, точно легкий аромат, принесенный ветром. Разве ты не знал?

Я сделал глубокий вдох, понимая, что мой ответ может причинить ему боль.

— Нет, — тихо сказал я. — Мне очень жаль. Я слишком часто чувствовал себя одиноким, если не считать, конечно, Ночного Волка. Сколько раз я сидел на скалах, пытаясь прикоснуться к кому-нибудь, но никто никогда мне не отвечал.

Шут тряхнул головой, услышав мои слова.

— Если бы я по-настоящему владел Скиллом, ты бы знал о моем присутствии. Знал бы, что я с тобой, — но я не мог произнести ни слова.

Я и сам не понимал почему, но от его слов мне стало легче. И тут он издал необычный звук — нечто среднее между птичьей трелью и кудахтаньем, и его лошадь сейчас же к нему подошла и уткнулась носом в ладонь. Шут передал мне поводья, прекрасно понимая, что мне ужасно хочется вскочить в седло.