Миссия той пассии

Тут я понял, что каждый владелец рогатого скота сталкивается с рядом трудноразрешимых проблем. В общежитие комендантша меня не пропустила.

– Пойми меня правильно, Тариф, – сказала она. – Если бы ты находился в комнате один, тогда – добро пожаловать. Приводи хоть целую отару. Но поскольку, кроме тебя, там живут ещё два человека, то нарушать покой своих жильцов я никакому животному не позволю.

Не знаю как баран, но я вышел из общежития на унылую ночную улицу без всякого энтузиазма. К счастью, Шаймардан ещё не уехал. Он сказал:

– Давай повезём его ко мне и сделаем секир-башку. Устроим шашлычок. А из шкуры справим тебе дублёночку.

Но я категорически отверг подобные притязания на мою кровную собственность. Видя моё возмущение, Шаймардан пошёл на попятную и предложил поселить блеющее облачко на своём балконе. Он даже соглашался кормить постояльца. Но при этом за питание заломил чуть ли не ресторанные цены. Поэтому я снял для рогатого друга лишь жильё.

Отныне каждый день я таскал барану мешками свежую траву. Вскоре он раздобрел, из облачка превратился в тучу, начал проявлять излишнюю агрессивность и в один прекрасный день вышиб рогами дверь балкона. Шаймардан хотел было выселить буйного квартиранта. Хорошо ещё, что я оплатил жильё за месяц вперёд. Денег он возвращать не хотел. Правда, и от новых отказался. Поэтому вскоре я и мой рогатый приз вновь очутились под открытым небом. Бросить-то его жалко, всё-таки своё добро. У меня не оставалось другого выхода, как пойти с ним в лес. Соорудил я там шалаш, и начали мы жить-поживать.

Баран в лесу быстро освоился. Чего не могу сказать о себе. Бывало, сидишь на ночь глядя у костра и представляешь, как ребята из нашей бригады пошли на стадион, или в кафе, или на день рождения Зулейхи. А тут сидишь да слушаешь волчий вой. И так иной раз тоскливо на душе сделается, что сам завыть готов.

Вскоре я узнал, что в ближней деревне состоится последний в этом сезоне сабантуй. И в воскресенье утром, прихватив барана, отправился туда.

Прибыли мы как раз в тот момент, когда судья сообщал через рупор трагическую весть:

– Поскольку наша ферма была вынуждена выполнить план по сдаче мяса, у нас не осталось ни одного барана. В этот раз победитель будет награждаться цыплёнком…

– Не согласен! – говорю. – Пусть батыр получает этого барана.

Завидев мой подарок, организаторы очень обрадовались – они приняли меня за представителя благотворительного фонда.

В это время на майдане появился Шаймардан. Схватив полотенце, он закричал:

– Ну, кто готов бороться со мной?

Он выкликнул это несколько раз подряд, а желающих не было. Я с ужасом подумал, что если борьба сорвётся, то барана вернут мне. Но сил на его воспитание у меня не оставалось, и я решительно вступил в круг.

От неожиданности Шаймардан сначала оторопел, а когда мы сошлись, зашептал:

– Ты, братишка, не швыряй меня так, как в прошлый раз. У меня до сих пор поясницу ломит…

Пока он причитал, я шмякнулся наземь да так удачно, что, падая, прихватил Шаймардана, который свалился на меня и был признан победителем.

Сразу после торжественного вручения барана Шаймардану я пошёл в сторону города. Словно гора свалилась у меня с плеч. Приду в общежитие, увижусь с друзьями, буду отдыхать без всяких забот…

Я шёл, весело насвистывая, когда услышал, что за мной кто-то бежит. Оглянулся – мой криворогий друг семенил, волоча на верёвке своего нового владельца.

Выбежав на дорогу, я с риском для жизни запрыгнул в кузов проезжающего грузовика и скрылся от погони. А вслед мне ещё долго нёсся умоляющий голос Шаймардана:

– Погоди, браток, в этом подарке и твоя доля есть!..

Раздевайтесь!

Ни с того ни с сего заболел живот. Надо, думаю, к врачу.

Врач попался молодой, такой интересный с виду. Ну, вы знаете ихнюю врачебную привычку. Когда на приём придёт женщина, особенно такая, как я, они сразу предлагают раздеться.

Захожу, значит, к врачу и говорю:

– Ну, чё, раздеваться, что ли?

– Не, не надо, – говорит он. – На голых баб уже по телевизору надоело смотреть. Хоть на работе хочется отдохнуть от всего этого. Садитесь, пожалуйста. Давайте просто задушевно поговорим. Без всяких раздеваний. Вообще, как у вас дела?

Признаться, удивилась я. Неужели и врачи начали разговаривать задушевно? Может быть, и в медицине начинается это самая модер… как её правильно? Да, модарнизация.

– Плохи мои дела, – говорю я. – Живот болит, голова кружится.

– Эх, сестрёнка! – врач только рукой махнул. – Что там твой живот. Или голова. Мне, ты думаешь, легче живётся?

– Неужели и вы болеете? – удивилась я.

– Это бы полбеды, если бы только я болел, – сказал он. – А то ведь теперь все люди болеют.

– Да, это верно, – согласилась я, – люди здорово мучаются от болезней.

– А мы, медики, особенно. Весь день ведь с больными, как тут самому здоровым остаться. Поневоле заболеешь. От такой жизни.

Признаться, мне даже жалко его стало.

– Может быть, – говорю, – вам надо принять таблетку, подлечиться. Вообще, временно уйти от этих дел.

– Куда? В дурдом? – усмехнулся врач.

– Зачем в дурдом?! На курорт, например.