Миссия в Арктику

– Сколько угодно. Но, как он верно сказал, чем быстрее ты управишься, тем лучше для всех. А особенно – она бросила взгляд на Артемиса, – для его отца.

Несмотря ни на что, Дворецки чувствовал себя превосходно. Охота – это основа самой жизни. Конечно, со времен каменного века кое-что изменилось – в частности, добавился пистолет под мышкой. Но основной принцип оставался неизменным: выживает сильнейший. А у Дворецки не было даже тени сомнения: сильнейший тут он.

Следуя инструкциям Элфи, он добрался до служебной лестницы и поднялся по ней к металлической двери. Здесь он остановился и подождал, пока красная лампочка над дверью не погаснет и не загорится зеленая. Бесшумно скользнула в сторону хорошо замаскированная дверь. Телохранитель осторожно вышел на улицу, понадеявшись, что под мостом действительно никого нет, иначе ему трудно будет выдать себя за бездомного бродягу. Бродяги не носят костюмов от модных кутюрье.

Дворецки почувствовал прохладный ветерок, овевающий гладко выбритую кожу головы. Утренний воздух был напоен сладостью – особенно приятно было вдыхать его после стольких часов, проведенных под землей. Теперь Дворецки вполне мог представить, что чувствуют подземные жители, вытесненные людьми из своей привычной среды обитания. Хотя судя по тому, что ему удалось увидеть и узнать, люди вряд ли смогли бы долго противостоять волшебному народцу, если бы тот вдруг решил вернуть себе то, что принадлежало ему по праву. Но к счастью для человечества, под землей жили миролюбивые существа, не любящие и не желающие воевать.

На берегу никого не было. Дворецки вышел на пешеходную дорожку и направился по набережной на запад, в сторону района Сен-Жермен.

Справа неторопливо проплыло речное судно, специализирующееся на перевозке туристов. Дворецки машинально прикрыл лицо массивной ладонью – на тот случай, если камера какого-нибудь туриста была направлена в его сторону.

По каменным ступеням телохранитель поднялся на улицу, которая шла выше. За его спиной стремился в небо остроконечный шпиль собора Нотр-Дам, справа разрезал облака знаменитый силуэт Эйфелевой башни. Дворецки уверенно шагал вперед, изредка кивком приветствуя француженок, которые останавливались на него поглазеть. Ему был знаком этот район Парижа – здесь он некогда провел целый месяц, восстанавливая силы после выполнения особо опасного задания для французской секретной службы.

Дворецки неторопливо свернул на рю Жакоб. Даже в такой ранний час легковые машины и грузовики шли непрерывным потоком. Водители давили на клаксоны и высовывались из окон, демонстрируя неудержимый галльский темперамент. Мопеды ловко сновали между бамперами, периодически через улицу перебегали миловидные девушки. Дворецки улыбнулся. Париж… Он уже начал забывать, каков из себя, этот город.

Апартаменты Каррере находились на рю Бонапарт, напротив церкви. Район Сен-Жермен считался очень престижным. Средний парижанин за целый год не зарабатывал столько, сколько стоило снять тут квартиру всего на один месяц. Заказав в кафе «Бонапарт» кофе и рогалик, Дворецки удобно расположился за столиком на улице, выбрав место, с которого хорошо просматривался балкон апартаментов мсье Каррере.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и часа, как коренастый парижанин появился на балконе и, облокотившись о перила, постоял так несколько минут, демонстрируя свое лицо то в фас, то в профиль. Что было очень любезно с его стороны.

В ухе Дворецки раздался голос Элфи:

– Это наш парень. Он один?

– Пока не знаю, – пробормотал телохранитель, прикрывая рот ладонью.

Приклеенный к его горлу микрофончик телесного цвета снимал звуковые колебания, трансформировал их в слова и передавал Элфи.

– Одну секунду.

Дворецки услышал стук клавиш, потом вдруг вспыхнула установленная в его зрачке камера. Одним глазом он начал воспринимать совершенно другой спектр.

– Тепловидение, – сообщила Элфи. – Горячее – красное, холодное – синее. Не очень мощная система, но наружную стену здания просветит легче легкого.

Дворецки поднял голову и вгляделся в стены этажа, на котором жил Каррере. В его квартире он обнаружил три предмета красного цвета. Одним было сердце Каррере – ярко-алое пульсирующее пятно, окруженное вытянутой розовой аурой тела. Вторым предметом, похоже, был то ли кофейник, то ли чайник, а третьим – телевизор.

– Ладно, все чисто. Я пошел.

– Поняла. Действуй осторожно. Все идет слишком гладко.

– Согласен.

Дворецки пересек булыжную мостовую и подошел к четырехэтажному жилому дому. У двери он увидел переговорное устройство, но сама дверь была сделана в девятнадцатом веке и, конечно, не выдержала хорошего удара массивным плечом.

– Я внутри.

На лестнице раздался шум шагов – кто-то спускался. Дворецки решил, что для беспокойства нет причин, однако на всякий случай сжал в ладони рукоятку пистолета. Хотя вряд ли ему понадобится оружие. Даже самые отчаянные молодые хулиганы предпочитали обходить Дворецки стороной. Вероятно, все дело было в его безжалостном взгляде. Впрочем, следовало учитывать и его рост, чуть больше двух метров.

Из-за угла показалась группа подростков.