Миссия в июнь 1939 года (СИ)

Прошел почти год, уж стали забывать, вдруг мальчонку нашли мертвого прямо на дороге, которая ведет от реки, он там купался один вечером. Тут уж мы с Евсеем Сидоровичем насторожились, стали думать: «Что же это такое может быть, что за напасть такая?». И вот позавчера вечером три молодые бабенки возвращались домой с реки через поле, уже темнело. Неожиданно их стал догонять страшный мужик в черном костюме с бледным лицом, глаза его были красные, как угли, он не бежал, а будто летел над дорогой. Бабенки сначала растерялись и замерли в ужасе, тогда страшный мужик схватил крайнюю из них… Когда те очухались и попытались отбить подругу, красноглазый так оскалился на них черным ртом, показав длинные когти на руках, что те в ужасе рванули по дороге в деревню. Участковый был здесь, с тремя мужиками они быстро побежали на помощь, но, когда нашли молодую женщину, она была уже мертва и была тоже, как пастух и мальчонка, белая как снег. И что странно: никаких следов насилия или увечья на телах обнаружить не удалось. Честно признаюсь, мы все здесь в растерянности, прямо не знаем, что и делать. Я попросил участкового позвонить в район, и оттуда прислали опергруппу из пяти человек, вместе с мужиками из этой и соседних деревень обшарили всю округу, но никаких следов этой твари так и не нашли. Начальник островской милиции связался с областью, а те, в свою очередь, с Москвой. Вот таким образом обстоит дело.

В разговор вступил участковый, было видно, что он очень подавлен и винит себя в смерти молодой женщины:

— Нужно было мне одному бежать сразу, тогда, может, успел еще Веру спасти, а так минут пять прошло, пока мужики собрались. Никогда себе этого не прощу!

— Во-во, — показал на него рукой председатель, — застрелиться хотел, да я у него вовремя наган отобрал, он и сейчас у меня. А то, что в Москве нас поймут, мне до последнего момента не верилось, боялся, что сочтут сумасшедшими, да еще проверку какую-нибудь пришлют. Когда самолет в небе увидел, чуть не заревел от радости.

— Ваш сигнал дошел до товарища Берии, и он поручил разобраться с этим очень опытному и порядочному руководителю, к сожалению, фамилия и должность его засекречены, я не могу их вам назвать, тот поручил исполнение мне, так что будем работать вместе. Ты же, старший милиционер, не казни себя, твоей вины в случившемся нет никакой, даже, успей ты вовремя, простыми пулями ты не смог бы уложить эту тварь. Вы все просто не понимаете, с чем и с кем сейчас мы будем иметь дело.

— Конечно, не понимаем, — председатель сельсовета эмоционально развел руками. — Что не живу, с подобным ужасом не встречался, хотя всю Гражданскую прошел.

— Я Вас понимаю, Игнатий Иванович, займемся плотно этой историей, только немного бы подкрепиться, чувствуется, много передвигаться придется. Как Вы на этот счет?

— Ай, что я в самом деле, людей на лугу-то держу! Поедемте в деревню, там живет Альбина Кувшинова, она депутат совета и член партии, у нее остановитесь. Она и накормит, и напоит, в обиде не останетесь.

— Я заплачу, скажите, сколько нужно?

— Вот только этого делать не надо, зачем обижать доброго человека, у нас народ очень гостеприимный. Вы нас от этой ужасной напасти помогите избавить, и вся деревня вам в ножки поклонится, и мы с участковым вместе с ними.

— Мы для этого сюда и прибыли. Хорошо, едем в деревню, но запомните: я корреспондент газеты, а моя спутница — медицинский эксперт, мы оба сотрудники из области.

— Запомнили. Садитесь в бричку, Степаныч вас довезет до дома Альбины, а мы поедем верхом следом. Витя, глаз не спускай с самолета. Когда твои друзья подъедут?

— Сейчас Санька с Гришкой на велосипедах подкатят, будем втроем охранять, не беспокойтесь, Игнатий Иванович.

Все время молчавшая спутница Ивана спросила:

— Наверно, мне нужно переодеться и надеть первое белое платье? Тогда подождите, я дойду до самолета.

— Да, ты права, сделай это, пожалуйста, — ответил Иван.

Через пять минут областные сотрудники взобрались в бричку. Орлик был достаточно сильным мерином, легко домчал по ровному лугу, заросшему свежей травой, коляску с двумя людьми до деревни, где местные жители с тревогой и любопытством разглядывали прибывших откуда-то незнакомых людей. Дом Альбины Кувшиновой находился в центре деревни и не сильно отличался от других строений, разве что новый свежеокрашенный штакетник добавлял дому хозяйскую аккуратность. Муж косил у дома траву: утром это было делать лучше всего, так как солнце еще не так палило. Увидев слезающих с коляски молодых людей, вежливо поздоровался и представился: «Здравствуйте, товарищи. Григорий Матвеевич. Ждем вас, проходите, пожалуйста, в дом, жена уж пирогов разных напекла, молочка отведайте».