Миссия в Китае

Но это обстоятельство нисколько не снимало требования быть осторожным. Я не стал рассматривать карты и заявил, что в Китае я человек новый, что еще не вжился в обстановку, не изучил расстановки сил на фронте и не могу иметь суждения о правомерности тех или иных приказов верховного главнокомандующего Чан Кайши, однако в моем сознании никак не укладывается свершившееся. Всякое вооруженное столкновение правительства с народом перед лицом агрессора выглядит крайне удивительно. Я заявил, что мне придется подробно информировать наркома обороны маршала С. К. Тимошенко о заранее спланированном нападении правительственных войск на Новую 4-ю армию, которая неплохо сражалась с японскими войсками.

При встречах и беседах с другими военными работниками чунцинского правительства, не столь высокого ранга, я повторял одно и то же: гражданская междоусобица только повредит борьбе с агрессором, делая намек, что это может привести к прекращению помощи со стороны Советского Союза, потому что советскому народу и Красной Армии будет непонятно, почему китайские войска, вместо того чтобы бить общего врага — японских захватчиков, начали военные действия между собой. Я замечал, что все мои высказывания в ходе этих встреч и бесед тут же доводятся до сведения высшего генералитета и, по всей вероятности, докладываются Чан Кайши. С гражданскими руководителями чунцинского правительства я был более осторожен. Вопроса о нападении на Новую 4-ю армию я не поднимал, но проводил в беседах мысль, что агрессора может остановить только единство народа плюс помощь дружественных держав. Параллельно моим демаршам в военных инстанциях большую работу с гражданскими министрами провел А. С. Панюшкин. Нас поспешил принять председатель Законодательного юаня Сунь Фо, сын Сунь Ятсена, который стал нас уверять, что 1941 год начинается для Китая очень благоприятно. Благодаря помощи вооружением из Советского Союза удалось стабилизировать фронт, укрепить армию и нацелить ее на новые наступательные операции. Сунь Фо заверял нас, что Китай будет бороться с агрессором до победного конца. По нашим протокольным визитам и беседам Чан Кайши имел возможность убедиться, что его враждебные действия против коммунистических войск не остались не замеченными советской стороной. В то же время нарастал протест против этих действий и в Китае. В офицерской среде, как я понял, действия Чан Кайши тоже не находили поддержки. После предпринятых демаршей оставалось только выяснить вопрос, пойдет ли Чан Кайши на дальнейшее обострение конфликта с КПК. Это был важный вопрос, от которого во многом зависел ответ на другой: решится ли Чан Кайши на сговор с японскими захватчиками или продолжит сопротивление агрессору?

Приближалось открытие сессии НПС. Семь его членов от компартии во главе с Мао Цзэдуном прислали в секретариат заявление, в котором сообщили, что КПК не получила ответа от правительства на свои требования от 22 января и поэтому отказывается от участия в сессии.

Правящие круги занервничали: отсутствие представителей КПК на сессии вскрыло бы наличие серьезных внутренних разногласий, а это гоминьдан хотел бы скрыть. В связи с этим Чжан Цюнь, а затем секретарь НПС Ван Шицзе долго уговаривали Чжоу Эньлая взять обратно заявление компартии.

КПК отказалась это сделать и настаивала на выполнении своих требований. Чан Кайши решил открыть сессию НПС без участия коммунистов. К этому времени уже были проведены солидные военные приготовления в непосредственной близости от границ Особого района и в центральных провинциях.

Открывая сессию НПС без коммунистов, гоминьдановцы хотели выяснить, какое впечатление это произведет внутри страны и за границей. Первые четыре дня работы сессии были посвящены заслушиванию докладов различных министерств. Вопрос о требованиях КПК не обсуждался.

Утром 2 марта, в день открытия сессии, компартия вручила секретариату НПС новые «Двенадцать требований». Они сводились к следующему:

1) немедленное прекращение военного наступления против КПК по всей стране;

2) повсеместное прекращение политического давления на левые организации, признание законной платформы КПК и других партий и фракций, освобождение лиц, арестованных в Чунцине, Сиани, Гуйяне и других городах. Открытие всех опечатанных книжных магазинов и аннулирование приказа, запрещающего посылку книг и газет в районы вооруженного сопротивления;

3) немедленное прекращение всякого давления на газету «Синьхуа жибао»;

4) признание законным существование Особого района;

5) признание демократической власти в оккупированных японцами районах;

6) сохранение существующего положения в Северном и Центральном Китае и на территориях Северо-Запада;

7) кроме 18-й АГ создание еще одной АГ и доведение общей численности войск КПК до шести армий;

8) освобождение Е Тина и восстановление его в должности;

9) освобождение захваченных в плен командиров Новой 4-й армии и выдача пенсий семьям погибших;

10) возвращение людей и оружия, захваченных во время конфликта на юге Аньхоя;