Миссия в Париже

Бывший адъютант Фрунзе Сергей Сиротинский, оставшийся при нем помощником, отыскал где-то большую, страниц на двести, амбарную книгу, и Михаил Васильевич стал записывать в нее свои размышления по поводу обустройства будущей коммуны.

Но 10 сентября все эти планы Михаила Фрунзе в одночасье рухнули. В это день он получил телеграмму: «Немедленно выезжайте в Москву, назначаетесь командующим на другой фронт».

Вот и все! Вот и кончилась его мирная жизнь. Слишком рано расслабился. Туркестан – лишь один огненный очаг, который удалось погасить. А сколько их еще бушует по всей огромной России! На Дальнем Востоке хозяйничал атаман Семенов. С запада с лозунгом «от моря до моря», то есть, от Балтийского и до Черного, наступал пан Юзеф Пилсудский. На юге, в самом центре России, продолжались ожесточенные бои с войсками барона Врангеля. Это был, пожалуй, главный и самый опасный очаг войны. Выдохшийся в затяжных боях барон в последнее время резко изменил тактику и стал направлять все свои удары на Правобережье Днепра, с тем, чтобы двинуть свои войска на запад, на соединение с наступающим со стороны Львова Пилсудским. Юго-Западный фронт не справлялся с поставленными ему задачами. И советское командование вынуждено было принять решение об образовании еще одного фронта – Южного.

Фрунзе подумал: вероятнее всего, ему предстояло принять на себя командование этим фронтом.

Уже в поезде – а дорога от Ташкента до Москвы заняла несколько суток, – Михаил Васильевич подолгу сидел над картой Новороссии и, лишь приблизительно зная расстановку противоборствующих сил, пытался мысленно проникнуть в дальнейшие намерения Врангеля. Во всяком случае, Приазовье и Северную Таврию он изучил до самых мельчайших подробностей, что ему уже в скором времени очень пригодилось.

Замелькали московские пригороды. Фрунзе и несколько его проверенных боевых товарищей, которых он пригласил с собой, уже стали готовиться покинуть вагон и поближе к выходу подносили вещи. Заканчивалась длинная и утомительная дорога, настроение у всех было несколько приподнятое, они перебрасывались шутками, смеялись.

Наконец поезд остановился. И тотчас в вагон вошли несколько матросов в черных бушлатах, крест-накрест перепоясанные пулеметными лентами, с болтающимися у колен деревянными кобурами маузеров. Их лица были непроницаемы.

Один их них, в лихо сбитой на затылок фуражке, хозяйской походкой вразвалочку прошел по коридору, переступая через чемоданы, фанерные ящики, корзины с фруктами и умело перевязанные шпагатом удлиненные туркестанские дыни.

– Товарищ Фрунзе? – тусклым казенным голосом спросил он, подойдя к Михаилу Васильевичу.

Фрунзе обратил внимание на металлический щиток на рукаве матроса с надписью «Бронепоезд Председателя РВСР».

– Да, я – Фрунзе, – и добродушно добавил: – Как я понимаю, первым представиться старшему по званию должны были бы вы.

– Царские правила! – нисколько не смутился матрос. – Лев Борисыч всю эту генеральскую бюрократию давно отменил.

– Лев Борисыч? Это кто же? – Фрунзе словно бы не понял, о ком идет речь.

– Председатель Реввоенсовета товарищ Троцкий, – пояснил матрос.

– Интересно. Взял, значит, и отменил? А мы и не знали. До нас, в Туркестан, эта новация еще не дошла. Далеко! – и затем спросил: —И зачем же вы припожаловали?

Рядом с Фрунзе встал Сергей Сиротинский, который ко времени их отъезда из Ташкента вновь стал адъютантом. На его лице отражалось удивление от такой бесцеремонной и казенной встречи. Он полагал, что не этого заслужил Михаил Васильевич от Москвы, и никак не мог понять, что бы все это могло значить.

– Тут такое дело, – замялся матрос, начиная понимать, что происходит что-то не то. Но приказ есть приказ, тем более, приказ самого Троцкого, – приказано произвести обыск.

– Обыск? Кто поручил? – удивился Фрунзе.

– Товарищ Троцкий, – матрос извлек из бокового кармана бушлата вчетверо сложенный листок, протянул его Фрунзе и чуть посторонился, словно уступая место самому Председателю Реввоенсовета. – Там все написано.

Фрунзе прочитал записку: «Подателю сего комиссару Тимохову поручено произвести обыск в салон-вагоне Фрунзе». И все. И никаких объяснений. Лишь знакомая Михаилу Васильевичу размашистая подпись Троцкого.

Странный документ. Странная встреча. Что бы все это могло значить?

Друзья и попутчики Фрунзе, командиры его дивизий и некоторых полков, во время всего этого разговора все ближе подступали к Фрунзе, словно готовились защитить его. В их глазах была решительность. Они вопросительно смотрели на своего командира, будто ждали его команды. Но Фрунзе не поддался их настроению.

– И что же вам поручено найти? – миролюбиво спросил у несколько растерянного морячка. Трое подчиненных Тимохова стояли поодаль и сосредоточенно рассматривали потолок вагона, ожидая, чем все это кончится.

– Ничего такого не сказали, – пожал плечами Тимохов. Он уже успел хорошо рассмотреть спутников Фрунзе, и по их лицам понял, что все это может не кончиться добром.

– И все же? – настойчиво допытывался Фрунзе.