Миссия в Париже

– Погаси навигационные.

– Думаешь, я сам не догадался? – сердито спросил Уле.

Сванте ничего ему не ответил. Он напряженно вглядывался в серые сумерки. И затем тихо, скорее сам себе, сказал:

– Даст Бог, пронесет.

Они тихо крались по бушующему морю. Еще несколько раз видели далекие лучи шарящих по морю прожекторов и каждый раз замирали в страхе, нащупают или нет в огромном бушующем море их маленькую щепку «Арвику». Но то ли Сванте еще недостаточно прогневил Бога, то ли до него дошли молитвы рулевого, но лучи прожекторов их не заметили.

К утру ветер стал стихать. Еще не выглянувшее из-за горизонта солнце высветило туман, медленно наползающий с далекого правого берега.

– Мы где-то на траверзе Котки, – подсветив на минуту лоцманскую карту, сказал рулевой, уступая Сванте место у штурвала.

– Буду забирать правее, к большевистскому берегу, – сказал Сванте.

– Что, там вода слаще?

– Туда корабли Антанты уже не суются. Нам бы дотянуть под прикрытие большевистских пушек.

– Мы для большевиков тоже чужие. Могут свободно, не особо разбираясь, смальнуть и по нашей «Арвике».

– Ульсон обещал сообщить большевикам о нас по телеграфу.

– Ты мне тоже много чего обещал.

– Иди, поспи немного. Ты к старости становишься все болтливее. И без тебя кошки на душе скребут: зачем ввязался в эту авантюру?

– По жадности, – тихо буркнул рулевой.

Но Сванте услышал.

– Да уж не от большого ума, это точно, – вопреки ожиданию рулевого он не разгневался, а добродушно согласился.

День выдался на редкость спокойный. Они неторопливо двигались среди укутавшего их тумана. Казалось, все беды их уже миновали. Еще бы часа три-четыре такого умеренного хода, и перед носом «Арвики» уже должны возникнуть обрывистые кронштадтские берега.

Пассажиры тоже вышли на палубу и пытались что-то рассмотреть в растушеванных туманом далях. Даже Корсар покинул теплую каюту.

Но вскоре с берега задул ветер, стал в клочья рвать туман, сметать его с водной поверхности. Море очистилось.

Вдруг далеко позади прозвучал орудийный выстрел. Через минуту-другую – еще один. Потом корабельные пушки зачастили. Отвечая им, слева по борту заработали мощные калибры далекой береговой артиллерии.

– Где это? – вращал головой капитан.

– Шут его знает, – отозвался рулевой. – По-моему, так со всех сторон.

– Может, заберем круче под берег? – спросил капитан. – Слышишь? Там вроде работает береговая артиллерия?

– Давай идти, как шли, – рулевой указал на лоцманскую карту, которую до этого внимательно изучал. – Тут куда ни поверни, везде можно нарваться на неприятности. Вот форт Ино. Чей он? А чьи Териоки? А с этой стороны, смотри, Сескар…

Орудийная перестрелка время от времени то прекращалась, а то вновь возникала с удвоенной силой.

– Чертов маклер, – мрачно сказал Сванте. – Он меня почти убедил, что война у них уже кончилась. А, по-моему, она только начинается. И мы лезем в самый кипяток.

– А ты помолись, капитан. Оно и полегчает.

– Я ему не верю, – обозлился на рулевого Сванте. – Я однажды молился, когда умирал с голоду. Не день и не два молился. Больше года. Отец и мать умерли. Я лазал по свалкам, жрал вонючие объедки. Что ж он не помог мне тогда? А, святой Уле?

– Но ты же выжил.

– Выжил! И всю жизнь живу в страхе, что под старость опять придется искать ту свалку!

– Ты ропщешь, гневаешься, а это – большой грех. Смирись и покай…

Оборвав фразу на полуслове, уже сменившийся рулевой вдруг схватился за штурвал и, оттолкнув капитана, стал торопливо его вращать.

– Какая блоха тебя укусила? – гневно закричал Сванте.

– Смотри! – рулевой показывал вперед по ходу «Арвики». – Вон туда смотри! Видишь?

И Сванте увидел: совсем недалеко под лучами вечернего солнца покачивалось на волнах что-то черное и блестящее. Приглядевшись, он понял: это – глубинная рогатая мина. Вероятно, во время артиллерийской перестрелки она оторвалась от удерживающего ее под водой троса и отправилась по Финскому заливу в свое смертельное плавание.

«Арвика» двигалась прямо на мину. Сванте загипнотизированно смотрел на нее. Он пытался что-то сказать рулевому, губы его были в движении, но вместо голоса раздавалось какое-то неразборчивое хрипение.

Постепенно нос «Арвики» стал сдвигаться вправо, и теперь уже мина целилась в середину борта. Пенистые волны расшатывали ее. Казалось, еще минута-другая, и крутая волна швырнет ее прямо в борт «Арвики».

– Правее! Еще правее! – прорезался, наконец, голос у Сванте, и он потянулся руками к штурвалу.

– Заткнись! – не спуская глаз с приближающейся мины, коротко, сквозь зубы, приказал рулевой. – И не хватайся за штурвал!

Сванте тяжело опустился в кресло и, схватившись за голову, напряженно ждал самого страшного.

Угадав момент, рулевой стал снова быстро вращать штурвал, теперь уже в обратную сторону, влево.

Мина неумолимо приближалась. Но благодаря маневру рулевого «Арвика» полукругом обогнула мину. Мина проплыла всего в каких-то десяти метрах от ее борта.

– Принимай штурвал, Сванте! – устало сказал рулевой, рукавом рубахи вытирая мокрое лицо.

Капитан поднялся с кресла.

– Где она, Уле?

– Поплыла искать новую добычу.