Миссия в Сайгоне

– Нам не удалось пока допросить его, – сказал он, – из-за его раны. Но я полагаю, что это скоро перестанет быть помехой. Хотите его увидеть?

– С удовольствием, – раньше Цански ответил Малко.

Полковник Тук встал.

– Это легко сделать, он находится здесь, в специальном блоке. Я приказал, чтобы место его пребывания держали в секрете.

Он пропустил вперед обоих своих визитеров и закрыл за собой дверь на ключ.

Дождь прекратился, но земля превратилась в месиво. Малко показалось, что Цански бросил на него торжествующий взгляд, как бы говорящий: «Верьте мне в будущем».

Специальный блок полиции находился в сотне метров направо, отгороженный от остальных зданий стеной из колючей проволоки. Бело-зеленый джип догнал троих мужчин и ослепил их. Вдруг Малко вздрогнул, услышав как Цански проговорил веселым тоном:

– Знаете, мистер Линге уже стал жертвой наезда на него. Не успел он приехать.

Малко открыл было рот, чтобы остановить его, но американца уже понесло... Ничего не упустил он: ни беспокойства Малко, ни подозрений в отношении прошлого Тука, ни разговоров об убийстве полковника Митчела... Вьетнамский полковник продолжал идти, немного наклонив голову, как большая ящерица. Когда Цански закончил, он кивнул головой и улыбнулся Малко.

– Я понимаю, что такие предположения вас встревожили. Это верно, у меня была трудная жизнь, и меня иногда очень здорово наказывали. Когда меня назначили начальником сектора, человек, с которым мне предстояло воевать, был моим старым приятелем по войне против Франции. Это и помогло мне победить его, я ведь знал все его методы ведения войны.

– Он умер?

Полковник Тук покачал головой.

– Нет, судьба лишила нас этого удовольствия. Он убежал. Это человек храбрый и прямой. Может быть, он когда-нибудь поступит, как и я.

Вьетнамец грустно улыбнулся.

– Существует еще мой брат. Я не видел его уже двенадцать лет. Мы однажды расстались с ним около Дананга, расстались на неделю. Никогда он не подавал мне никакой весточки, но если он жив, я уверен, что он вспоминает меня.

– Война не может продолжаться вечно, – осторожно проговорил Малко.

– Конечно! Но что с нами будет, когда она закончится? И эти прошедшие годы... Разве они не сделали свое дело?

Малко казалось, что его глаза подозрительно блестели за стеклами.

Сторожа специального блока приветствовали их. Они прошли мимо многочисленных бараков с волнистыми крышами и подошли к низкому строению из дерева, метров двадцати длиной.

Двое полицейских в униформе охраняли вход, а находившиеся тут же люди в штатском о чем-то возбужденно разговаривали.

– Мы пришли, – сказал Тук. – Это здесь.

Спина его белого кителя была покрыта пятнами пота.

Увидев полковника, все сразу же замолчали. Один из полицейских отошел от группы и со смущенным видом подошел к нему, что-то сказал тихим голосом, как будто боялся его бурной реакции.

Полковник Тук вздрогнул и задал вопрос. Они говорили слишком быстро, чтобы Малко мог понять, о чем идет речь, но он хорошо разобрал слово: «Марта»...

Внезапно полковник взорвался и стал кричать таким пронзительным голосом, что заставил вздрогнуть Цански и Малко. Полицейские слушали, замерев и вытянувшись в струнку, страшно испуганные, с почти закрытыми от страха глазами, словно коты, которых бранят.

– Что происходит? – спросил Ричард Цански.

– Эти болваны не проследили за человеком, – ответил полковник Тук, – и он час назад покончил с собой. Они боялись сказать мне об этом.

Он прошел в барак, за ним последовали Цански и Малко.

Сначала они ничего не могли разглядеть в темноте, но едкий запах мочи и пота хватал их за горло. Жара была такой тяжелой, что воздух казался плотным. Полковник Тук резко толкнул ставню, и проникший в помещение свет осветил отвратительную картину.

Совершенно голый труп, на котором была лишь грязная тряпка на левом бедре, лежал на кухонном столе, почерневшем от грязи. Лицо было распухшим, искаженным от удушья, тело было худобы необычайной. Малко, зная репутацию вьетнамцев, стал искать на теле следы пыток.

Но он не увидел никаких следов ударов или ожогов. Может быть у них не было времени...

Полицейские тоже вошли. Один из них открыл дверь и подозвал полковника Тука. Помещение было крохотным и освещалось окном с решеткой. Под окном сосуд с испражнениями распространял ужасающий запах.

– Он повесился на решетке окна на набедренной повязке, – объяснил полицейский. – Нельзя было ему оставлять ее.

Полковник Тук покачал головой и отвернулся со сжатыми губами на жестком лице. Полицейские ждали, замерев от ужаса.

Но он вышел, ничего не сказав. Очутившись на улице, извиняюще улыбнулся своим посетителям.

– Я страшно огорчен этим инцидентом. Этот тип мог навести нас на Настоящих убийц полковника Митчела. Виновные будут строго наказаны.

Он сделал ударение на слове «настоящие». У Ричарда Цански был озабоченный вид.

– Очень жаль, – сказал он, – но я надеюсь, что наш друг, присутствующий здесь, со своей стороны также произведет расследование.