Миссия в Ташкент

Вы могли наблюдать с улицы, как на станке печатались с большой скоростью большие листы номиналом в пятьсот рублей. Не вникая в детали механизма инфляции, задавался только один вопрос, будет ли этому когда-нибудь конец.

В любом случае у мелочи не было фактически никакой платежной ценности. Коробок спичек, например, стоил тридцать рублей, это составляло три тысячи копеек бумажками! При таком соотношении одна спичка стоила приблизительно сорок этих бумажек. Один дюйм набивного ситца стоил тысячу этих бумажек, один грецкий орех двадцать и одна виноградинка семнадцать. Другие цены в июне 1919 года были такими Картофель 10 рублей за фунт Сальные свечи 10 рублей каждая Яйца 9 рублей каждое Молоко 3–4 рубля маленький стакан Катушка хлопка 200 рублей Обычные булавки 30 рублей за 10 штук Фунт чая 1200 рублей Мука 700 рублей за пуд (36 фунтов).

Миска плова в национальных чайхонах была самой дешевой и лучшей едой, которую можно было получить, в добавок к еде, поставляемой кооперативными магазинами по продуктовым карточкам. Миска стоила двадцать пять рублей. Рубль перед войной составлял два шиллинга.

Чай в Туркестане пили в невозможных количествах, как русские, так и сарты. Во время моего пребывания в Ташкенте его было почти невозможно достать, и делали «фруктовый чай».

Бралось яблоко. Кожуру яблока и мякоть нарезали мелкими кусочками и жарили, это напоминало немного чай, но, естественно, вкус его походил на сок тушеных яблок. Иногда это смешивали с настоящим чаем, но приобрести такую смесь уже считалось большой удачей.

Я купил немного такого «чая» и давал его людям, перед которыми был в долгу за их помощь и доброту, и кто не принимал денег.

Мы не задавали много вопросов по поводу мяса, полученного по продуктовым карточкам. Конечно, никогда не спрашивали, была ли это говядина высшей категории или мясо другого сорта, была ли это конина или верблюжатина, казалось, не имело значения!

Очень редко мы доставали рыбу — очень низкосортную. Возможно, что и «ворованную» из топлива для паровозных котлов! Я помню один случай, когда кто-то вошел и сказал моей хозяйке под большим секретом, что у какого-то еврея в доме неподалеку есть восхитительная свежая рыба. Она помчалась туда только для того, чтобы узнать, что у этого человека за день до того действительно было немного рыбы, но он ее всю разделил среди своих друзей.

Сестра Андреева, бывало, делала вполне приличный напиток, который мы назвали кофе, из жаренной и измельченной пшеницы, приправленной ядрами косточек абрикосов, приготовленных таким же образом.

Все портные и сапожники были наняты на работу правительством. Их можно было упросить выполнить частный заказ только в виде большого одолжения и за крупную сумму денег, а также при условии поставки вами «света», то есть свечей или керосина — и то и другое почти невозможно было достать, взамен скрутки из ваты, обмакнутой в блюдце хлопкового масла. У меня был костюм, сшитый из хорошей грубой киргизской ткани верблюжьей шерсти под вышеупомянутыми условиями. Я заплатил девятьсот рублей за материал и пятьсот двадцать пять рублей за работу, и я не могу вспомнить, сколько за освещение!

При этих обстоятельствах правительство разработало регламент потребления для каждой возможной вещи, который они опубликовали. Из него мы узнали, что женщины, как ожидается, будут использовать три носовых платка в год — мужчины ни одного!

Все деньги в банках были национализированы. Теоретически люди с маленькими вкладами — ниже пяти тысяч рублей (пятьсот фунтов при довоенном курсе) — могли снимать маленькие суммы для расходов на проживание. Люди с вкладами более пяти тысяч рублей считались буржуями, и деньги были все конфискованы. Первоначально страховки до десяти тысяч рублями были оставлены, но позже и они также были отменены.

Одна вещь поразила меня своей необычностью, это то, что большинство людей хранило крупные денежные суммы в царских деньгах у себя дома. Это, конечно, тщательно скрывалось, но я не думаю, что при аналогичных обстоятельствах мы в Великобритании оказались бы с такими крупными денежными суммами в доме. Возможно, это был некий врожденный страх перед беспорядками, от которого мы в нашей стране избавлены. В Индии по этой же причине поглощается большое количество серебра в валюте каждый год. В 1916 году у богатого землевладельца на севере Индии было выкопано и украдено из его тайника шестьсот фунтов в золоте. Я сказал ему, что он должен был предоставить эти деньги правительству для войны. Он ответил, что подписался на весьма большой военный заем, но добавил, что «человек должен же что-то и припрятать».

Однажды, когда я пил чай со своими друзьями в их небольшом саду терьер, к очень большому замешательству своего хозяина, принес ему пакет «Николаевских» денег, который он только что выкопал; их владельцу, если об этом стало бы известно властям, грозило заключение и, возможно, смертный приговор как «спекулянту»!