Миссия выполнима

– Не хочу никого обидеть, но я уверен, что из всех нынешних политиков именно Клифф Фэрли является тем человеком, который способен построить в этой стране стабильное и процветающее общество. Я знаком с идеями его реформ и считаю их единственным реальным проектом, который дает нам шанс создать по-настоящему ответственное и эффективное правительство. И если мы спасем Фэрли, то волна общественной симпатии, которая поднимется после его освобождения, составит прекрасный фон и достаточную поддержку, чтобы он смог преодолеть сопротивление конгресса и осуществить свои программы, которые при других обстоятельствах могли бы не пройти.

Саттертуэйт был явно сбит с толку, хотя старался этого не показать. Этот изнуренный вице-президент, с его больными глазами и донкихотствующим идеализмом, неожиданно придал делу новый оборот. Конечно, Этридж наделял Фэрли гораздо большими достоинствами, чем тот имел на самом деле; планы его реформ были известны, и Саттертуэйт не видел в них ничего особенного. Но в одном Этридж был совершенно прав: если Фэрли будет освобожден, он действительно может получить в обществе беспрецедентную поддержку. На гребне этой волны, обладая даже минимальной политической сноровкой, Фэрли вполне будет способен протолкнуть через конгресс все необходимые ему реформы, пока законодатели еще не успели прийти в себя…

Взгляд Саттертуэйта соскользнул с Этриджа на президентский флаг и остановился на самом президенте. На морщинистом лице Брюстера он прочитал то же удивление, которое испытывал сам, – удивление и понимание огромной важности того, о чем говорил Этридж.

12.55, восточное стандартное время.

Терпение Лайма готово было лопнуть. Он прибыл в штаб почти час назад, принеся в бумажном пакете свой обед, который подмок от черного кофе, вылившегося из стаканчика с неплотной крышкой. Дешевая пища долго не переваривалась в его желудке.

Он поставил свободное кресло рядом с Фредом Кайзером, сотрудником Управления национальной безопасности, который своим видом походил на большого дружелюбного медведя-гризли. Лайм его знал, но не очень близко. Кайзер пытался говорить сразу по двум телефонам, зажав обе трубки между ухом и плечом и заткнув второе ухо пальцем.

Лайм бегло прочитал аккуратно распечатанные отчеты, посмотрел разные обрывки и черновики, но не нашел ничего интересного. Длинный стол был завален все увеличивавшимися кипами бумаг: докладами, полученными из зала машинисток, из Главного штаба обороны в Пентагоне и из архивов Секретной службы и УНБ, на которых уже успели осесть толстые слои пыли. На другом конце стола женщина с голубыми волосами печатала что-то на учетных карточках и в алфавитном порядке расставляла их по ящикам. Каретка ездила взад и вперед, из-под стеклянной крышки ползла длинная бумажная лента, и какой-то военный в форме генерал-майора отрывал от нее куски и читал, стоя рядом с грохочущей машинкой.

В помещении было шумно и многолюдно. В основном все занимались составлением списков и их последующим анализом. Начинали со списков известных радикальных активистов, за ними следовали списки людей, которые не попали в эти списки, – подозреваемых, чья вина не была доказана. Компьютерные базы данных выдавали на принтеры подробную информацию о деталях происшествия – modus operandi,[8] место действия, разные мелкие факты, касающиеся черного американского пилота и тех следов от шин на снегу, которые обнаружили на покинутой ферме в Пиренеях после того, как нашли брошенный вертолет.

В противоположном углу зала с наушниками на голове сидел Б.Л. Хойт и слушал какую-то запись – возможно, заявление Фэрли, – с идиотическим спокойствием уставив глаза в потолок. Конец ленты соскочил с пустой бобины и стал вращаться вместе с наматывающей катушкой, болтаясь в воздухе; Хойт продолжал сидеть в той же позе.

Фред Кайзер грохнул трубкой о телефон и, повернувшись к Лайму, прорычал:

– Проклятье.

– Что?

– Да нет, я так. Просто подумал, как все это ужасно.

– А…

Сигарета Лайма дымилась на краю стола и наращивала пепел, все ближе подбираясь к дереву. Он спас стол от возгорания, осторожно взяв окурок и переправив его в пепельницу.

– Моя жена думает, что она психоаналитик, – сказал Кайзер.

– Да ну?

– Да, представляешь, прихожу я домой завтракать, а она битых полчаса твердит мне про этих ублюдков, подвергая их психоанализу. Все, что мне нужно, это чашка кофе и яичница с беконом, но вместо этого я должен слушать, почему, по ее мнению, они вздумали похитить Фэрли.

– И почему же? – Лайм отложил прочитанную распечатку и взял другую.