Миссионерский кризис православия

Но я не смог найти ни одной миссионерской школы за первые восемнадцать веков истории Церкви — так, чтобы одни миссионеры учились у других, перенимали их опыт. Мы знаем, как перенимали друг у друга аскетический и духовнический опыт афонские, оптинские или глинские старцы. А как миссионеры учили своих учеников разговору с чужими?

Вот рассказ о проповеди Евангелия в 330-х годах в Эфиопии (источник говорит об Индии): «Когда Фрументий отправился епископом в Индию, такая, говорят, ему была дана от Бога добродетель, что даже знамения апостольские через него совершались, и бесконечное число варваров обратилось к вере. От него в областях Индии и народ христианский пошел, и церкви были устроены, а также получило начало священство» (Руфин Аквилейский. Церковная история, 1(11),9).

Эта запись (403 г.) отстоит от описываемых в ней деяний всего на полвека.

К 440-м годам этот рассказ звучит так: «Удостоенный епископства, Фрументий опять прибыл в страну индийцев, сделался проповедником христианства и соорудил там много молитвенных домов. При помощи Божией благодати он творил немало знамений и, вместе с душою, часто исцелял тела людей» (Сократ Схоластик. Церковная история, 1,19).

Чуть позже (450 г.): «Фрументий оставил отечество и, не обращая внимания на обширность моря, отправился к тому необразованному народу и при помощи Божественной благодати усердно просвещал его. Совершая чудеса апостольские, он уловлял людей, пытавшихся противоречить его учению, и сила знамений, подтверждая его слова, ежедневно пленяла тысячи» (Феодорит Кирский. Церковная история, 1,23).

У Созомена (ок. 450 г.) читаем: «А чтобы знать, что и у индийцев этот необыкновенный случай — принятие христианской веры — зависел не от человеков, как полагают некоторые вольнодумцы, необходимо рассказать и о причине, по которой рукоположен был Фрументий… Сам Бог прославил его, совершив чрез него много дивных исцелений, знамений и чудес» (Созомен. Церковная история, 2,24)[23].

Наконец, составленный в середине X века константинопольский Синаксарь вносит последний штрих: «Он не только лечил бесноватых и любые болезни, но и сам наказывал тех, кто противоречил ему и не слишком быстро принимал то, что он говорил, — в кого-то он вселял беса, на другого насылал сухоту, третьему обращал глазное зрение в слепоту. Все они тотчас прибегали к его помощи и начинали веровать в Христа»[24].

Как видим, с течением лет рассказ о чудесах конкретизируется и разрастается, а число самих чудес удваивается, причем становятся они «все страншее и страншее». Но ни один миссионерский аргумент так и не приводится[25]. И кажется, не только греческие хронисты не знали, что же пересказать о трудах миссионеров, но и ученики этих чудотворцев также не хранили в памяти их доводы. И потому уже в V веке Эфиопия, вроде пораженная чудесами Фрументия, возвращается к язычеству[26].

Научить «совершать чудеса апостольские» сегодня, пожалуй, никто не сможет. Чем восполнить нечудотворность миссионеров? Приказами, как император Констанций[27]? Или молчанием?

Читаем рассказ о равноапостольной Нине (Сократ Схоластик, 1,20) и видим повествование о трех последовательных чудесах, но ни одной беседы.

Из таких чудообильных рассказов следует лишь то, что их нельзя использовать в качестве святоотеческого учебника, обучающего тому, как беседовать с «пытающимися противоречить».

Вот редчайший случай описания миссионерского контакта очевидцем:

Блаженный Феодорит, епископ Кирский, рассказывает эпизод из жизни Симеона Столпника: «Однажды я подвергся величайшей опасности. Симеон приказал исмаилитам подойти и получить у меня святительское благословение, сказав, что они сподобятся от этого большой пользы. Они же, по-варварски сбежавшись, одни стали тянуть меня спереди, иные сзади, третьи с боков. Те же, кто отстал от других, подбегали и, протягивая руки, одни дергали меня за бороду, другие хватали за одежду. Я бы задохнулся от их жаркого напора, если бы [Симеон] громким криком не разогнал их всех. Вот… такое сияние богопознания рассеивал столп среди варварских душ. Известен мне и другой такой же случай, который с ними произошел. Некое племя умоляло божественного мужа послать молитву и благословение их вождю. Другое же присутствовавшее там племя возражало, что благословение нужно послать не ему, а их собственному предводителю: мол, первый — беззаконнейший, а второй чужд всякого беззакония. Тут началась борьба честолюбий и варварская свара, а кончилось тем, что они кинулись друг на друга. Я принялся многословно уговаривать их успокоиться, поскольку, мол, у божественного мужа хватит благословения и на того, и на другого. Но одни отвечали, что [вождь второго племени] вообще не должен сподобиться благословения, а вторые пытались оставить без благословения [первого вождя]. [Симеон], пригрозив им с высоты [своего столпа] и обозвав их псами, еле-еле погасил распрю» (Феодорит Кирский: История боголюбцев, 26, 13—14)[28].