Миссис де Уинтер

Но мы не останавливались, мы неслись все быстрее, я чувствовала, что задыхаюсь от такой скорости, и вдруг поняла, как поняла когда-то давно, что яркий свет впереди - это вовсе не солнце, а пожар. Пожар.

- Это пожар! - Я выпрямилась на сиденье, хватая ртом воздух и пытаясь закрыть лицо руками от жара.

Окно было распахнуто, воздух наполнен свежестью и даже прохладой, пахло ночным садом. Я, должно быть, разбудила своим криком Максима, он наклонился ко мне. - Ничего страшного. Просто я перегрелась и устала. Лондон очень утомляет. Ты был прав. - Я встала с постели, чтобы выпить воды. - Ненавижу его. - И я стала рассказывать о плавящихся тротуарах, о душераздирающих гудках и грохоте городского транспорта, описывая все это с выдуманными подробностями, позволила ему успокаивать меня, а тем временем передо мной продолжало стоять ухмыляющееся лицо из кошмарного сна.

Все позади, с этим покончено, сказала я себе, Джек Фейвел не сможет причинить нам вреда. Однако же он это сделал, поскольку я сама позволила, поскольку не смогла его забыть. Он в прошлом - я повернулась, чтобы посмотреть через плечо и в этом убедиться. Однако он был и в настоящем, и я боялась его не меньше, чем презирала, из-за того, что он сказал. Он ненавидел нас, он знал правду. Он был не вполне в своем уме, что еще больше меня пугало. Каждый раз я просыпалась утром с мыслью о том, что он существует, что он где-то в Лондоне, и эта мысль была как заноза в теле, которую я не могла быстро и решительно вынуть. Мы сами творцы своей судьбы.

Погода изменилась: стало прохладнее, по утрам было пасмурно, иногда шел дождь. Фрэнк Кроли приехал из Шотландии на четыре дня, чтобы вместе с Максимом побывать на ярмарке фермеров и затем дать совет относительно расширения землевладения. Было настоящим удовольствием принимать его в доме, он привнес в нашу жизнь некоторое умиротворяющее начало и базирующийся на здравом смысле оптимизм. И тем не менее он в большей степени принадлежал прошлому, и какая-то частица моего я не хотела, чтобы он находился здесь. Мэндерли был его домом в такой же мере, как и домом Максима; я поймала себя на том, что не хочу, чтобы Коббетс-Брейк завладел его сердцем, здесь начиналась новая жизнь, и она будет нашей и только нашей.

Однако мне хотелось поговорить с ним более откровенно. Если бы он был женщиной, возможно, я смогла бы поделиться с ним своими надеждами в отношении детей, как уже поделилась с Банти Баттерли. Как я и ожидала, она отнеслась к этому весьма заинтересованно и сочувственно.

- Послушайте моего совета, голубушка. Я гораздо старше вас, так что буду говорить как опытная наседка. Занимайтесь какими угодно делами, ваша жизнь должна быть полноценной и интересной. Не загружайте себя мыслями об этом, не прислушивайтесь ни к чему и не томитесь ожиданием, это не принесет вам пользы.

- Думаю, что вы правы.

- У вас есть уверенность, и если этому суждено быть, так оно и будет.

Ее слова меня растрогали; она верила в то, что говорила, в своей жизни она постоянно руководствовалась подобными простыми здравыми истинами, и они никогда ее не подводили. Мне нужно последовать ее примеру, я должна отбросить всевозможные страхи и нелепые мысли. Она еще больше показалась мне похожей на Беатрис, и я была искренне благодарна ей за советы.

Прошло несколько недель, лето постепенно входило в свою зрелую пору, я успокоилась, мои страхи потеряли остроту. Мы уезжали на несколько дней, чтобы побродить в пограничных с Уэльсом краях. Максим и Фрэнк купили вторую ферму и солидный участок лесных угодий, которые нужно было приводить в порядок. Мы побывали на застолье у семейства Баттерли, хотя Максим пошел на это неохотно.

- Кто-нибудь узнает, - сказал он в то утро. - Что-нибудь скажут или бросят взгляд, который мне не понравится.

Но ничего подобного не случилось. Наше имя никому из присутствующих, ни о чем не говорило, мы чувствовали дружелюбное отношение к себе, к нам проявляли интерес постольку, поскольку мы были новыми соседями. Не более того.

Мне пришлось пережить только один ужасный момент, и случилось это столь неожиданно, что мне показалось, будто закружились стены комнаты. Я не могла сфокусировать взгляд на чем-либо. Не знаю, откуда это пришло. Никто ничего не говорил, никто не бросал подозрительных взглядов. Это произошло внутри меня, я это породила сама.

Максим стоял у окна и беседовал с мужчиной, которого я не знала; на какой-то момент я оказалась одна в противоположной части комнаты, и на меня вдруг обрушилась тишина, как это порой случается среди шумного, кипящего застолья. Я оказалась как бы замурованной в этой тишине, я могла наблюдать все происходящее извне, но не могла дотянуться до кого-либо или что-то сказать, и все разговоры вокруг казались мне бессмысленными, словно говорили на каком-нибудь иностранном языке.