Миссис Джильда

- Все паруса... Курс WSW{372}. Ветер восемь баллов... Ходу десять узлов... Хорошей вахты! - весело говорил Весеньев, сдавая вахту мичману.

Он бегом бросился в кают-компанию. Там вестовой уж приготовил ему стакан горячего чая.

Там же сидел, читая книгу, и друг его, лейтенант Оленич.

Они были друзьями еще с морского корпуса и с тех пор жили душа в душу, братски привязанные друг к другу.

Весеньев был такой веселый, такой жизнерадостный, что Оленич невольно спросил:

- Что с тобой, Боря?.. Отчего ты сияешь?

- А разве я сияю?

- Совсем... Точно собираешься идти на свидание с любимой женщиной, а не ложиться спать! - засмеялся Оленич.

Весеньев покраснел.

Он присел к столу рядом с Оленичем и тихо шепнул ему:

- Ты почти угадал, Володя... Я тебе ничего не говорил раньше, но теперь скажу... Ты ведь мой единственный друг.

И Весеньев рассказал о том, что любит миссис Джильду и собирается жениться.

- Ты с ума сошел! - воскликнул Оленич, когда его друг кончил.

- Отчего с ума сошел?

- Да ведь ты совсем не знаешь этой дамы. Я видел тогда на балу, и...

- И что же?

- И скажу тебе по правде, она мне не понравилась...

- Отчего?

- Трудно сказать... В ней есть что-то скрытное... Точно ей есть что скрывать.

- Ты, Володя, гнусно смотришь на женщин вообще и потому говоришь вздор. Придем в Сан-Франциско, и я тебя познакомлю с Джильдой... Тогда ты увидишь, какая это прелестная женщина.

- Но, во всяком случае, Боря, ты хоть спроси о ней у нашего консула. Он всех знает.

- К чему спрашивать?

- А как же? Быть может, твоя миссис Джильда просто авантюристка...

Весеньев стал белее сорочки и вздрагивающим голосом произнес:

- Оленич! Я люблю тебя, как брата, но если ты когда-нибудь осмелишься сказать о ней подобное слово... мы навеки враги.

Оленич пожал плечами с видом сожаления.

- Прости, Боря... Ведь я твой друг и потому позволил себе сказать...

- Гадость! - прибавил Весеньев. - О, я непременно познакомлю тебя с ней, и ты убедишься, что это за чудное создание.

- И однако муж ее, говорят, шулер...

- Может быть... Но разве она виновата... Может быть, она этого и не знает...

- Мудрено не знать, если весь город знает...

- Ну и пусть знает...

- И живет с ним и пользуется средствами шулера... Боря, голубчик, не торопись, умоляю тебя... Прежде разузнай, расспроси... Ты ведь доверчив, несмотря на свой ум, и наивен, несмотря на то, что считаешь себя знатоком людей... Связать себя на всю жизнь...

Оленич замолчал, взглянув на страдальческое лицо друга. Он понял, что продолжать было бесполезно, не рискуя поссориться с человеком, которого любил.

И он решил иначе спасти друга от легкомысленной женитьбы.

IV

Через день "Чайка", слегка попыхивая дымком из своей белой трубы, тихим ходом входила на сан-франциский рейд.

Клипер еще накануне подчистился, прибрался и показывался теперь в чужие люди нарядным, изящным щеголем, возбуждавшим завистливое удивление на военных иностранных судах, стоявших на рейде. А их было немало.

И моряки разных национальностей ревниво смотрели, как ловко проходила среди купеческих кораблей "Чайка" и как хорошо она стала на якорь и быстро спустила все свои шлюпки на воду.

А Весеньев уже торопливо одевался в своей каюте в новую летнюю статскую пару и в пробковом "шлеме", обернутом белой кисеей, в светлых перчатках, с тросточкой в руках, имел вполне джентльменский вид.

Он отправился в город с первой же отходившей шлюпкой.

Оленич, бывший на вахте, проводил своего друга взглядом, полным сожаления. Он сегодня же вечером собирался поехать к консулу и разузнать от него об этой миссис Джильде Браун.

Несимпатична была ему эта маленькая брюнетка с грустными глазами... Теперь же, после признания Весеньева, он прямо-таки относился к ней враждебно и готов был поверить всяким дурным о ней слухам.

"И чего нашел он в ней привлекательного?" - задавал вопрос себе Оленич, вспоминая эту брюнетку, какою он ее видел на балу: в желтом газе с красным, сильно декольтированную, с красной гвоздикой в темных, беспорядочно спутанных волосах. Чересчур истомленное лицо, большие глаза, правда, грациозна, но в ее манерах что-то кошачье, что-то лукавое...

"Бедный Борис!"

А "бедный Борис" в это время ступил на набережную, предвкушая радость встречи. Жара была нестерпимая, и он тотчас же нанял коляску и попросил везти себя за город на виллу Браун.

- Знаете?

- Знаю! - ответил кучер-ирландец.

- А чем занимается мистер Браун, вы знаете? - спросил Весеньев.

- Это его дело! - резко отвечал ирландец и прибавил, - а в карты вы все-таки с ним не играйте, сэр!

Не доезжая до виллы, Весеньев просил кучера остановиться.

Отпустив коляску, он пошел пешком, рассчитывая обрадовать Джильду внезапным появлением.

"То-то обрадуется!" - думал он, вспоминая ее последнее, особенно нежное письмо, выученное почти наизусть молодым лейтенантом.

С сильно бьющимся сердцем вошел он в калитку сада. Масса чудных роз, олеандров, фиалок, гелиотропа и резеды наполняли сад благоуханием.

"Она, конечно, одна, в гамаке, с книгой в руках", - подумал Весеньев и, свернув в узкую каштановую аллейку, направился к высоким секвойям, распространяющим смолистый аромат.